Выбор

Девочка схватывала новые слова и понятия значительно быстрее взрослых. Сейчас она сказала «ушла», не «умерла», как говорила её бабушка. В посёлке никогда не говорили «умер». Ведь смерти для русов нет. Это лишь дверь, в которую можно уйти, но можно и вернуться.

– Тише, Верочка, – Наталья поймала девочку за руку и мягко усадила обратно на скамью, – Просто для твоей бабушки всё слишком удивительно. Наш мир чужой ей, понимаешь? Она привыкнет, со временем. Когда поймёт, что наш мир лучше того, который вы оставили.

– Да, Наташа. Извини, – Вера виновато потупилась, – Извини, бабушка.

Елизавета Андреевна ревниво посмотрела на девочку. Она не понимала, как они могут так легко принимать всё это. Этих людей и эту жизнь. Она обещала дочери, что тоже попробует, но пока у неё не получалось. Пожалуй, и не могло получиться. Наталья была права, мир, в котором она теперь жила был для неё максимально чужим.

Когда дочь сказала, что выходит замуж и пришла к ней с будущим мужем и его сыном, Елизавета Андреевна даже обрадовалась. Дочка достаточно намыкалась одна с ребенком, а этот парень казался таким надежным и спокойным. Позже она поняла, что таким он и был, но теперь она уже не знала достоинство это или его недостаток. Часто она думала, что, может, лучше было бы, найди себе дочка обыкновенного парня. Может, не такого надежного и хорошего, как Алексей, но обычного. Пусть даже немного пьющего, как её отец, но зато простого.

Алексей же только казался простым. Женщина поняла это, когда он предложил выкупить квартиру соседнюю с той, в которой жили они с сыном, а потом и её дочь с внучкой. Казалось бы, всё просто. Решил, сделай. Хочешь, чтобы мать жены жила поближе никто не против. Так нет же. Он задумал ещё пробить дверь в свою квартиру, чтобы в подъезд выходить было не нужно и собрал семейный совет, чтобы узнать мнение всех членов семьи, включая детей, о покупке квартиры и идее с дверью. Ну, спросить мнение жены, ещё куда ни шло, хотя, деньги его и решать ему. Но детей зачем? Когда она спросила его об этом, Алексей пожал плечами, будто не понимая, чему она удивляется, и ответил, что покупка квартиры, это серьёзное дело и касается всех членов семьи. Дети имеют право высказать своё мнение так же, как и взрослые, они уже большие, могут сказать, что думают.

Потом была новость о том, что дочь беременна и принимать малыша будет Алексей. Для того, чтобы этому никто не помешал, потребовалось переехать в какой-то странный посёлок. Названия у него не было, как и у веры её новых родственников. Елизавета Андреевна, не вникая особо в вопросы веры, решила, что это какая-то секта и она поедет с ними, чтобы не дать дочери рожать в антисанитарных условиях в тайге. Она твёрдо решила, что убедит её рожать в городе, в нормальной больнице, с врачами, а не с мужем.

Вот так она и оказалась в этом чужом, до невозможности странном, мире полном мужчин и женщин, очень похожих на Алексея. Странным было всё. Начиная от того, как эти люди относились друг к другу, до разницы в восприятии слов. Например, слово «ведьма» в привычном для неё контексте всегда было негативным. Здесь Ведьма это был титул, причём его ещё нужно было заслужить…

И сейчас. Алексей с сыном ушли смотреть прошлое в какое-то Поле. Она видела, что дочь и внучка понимают, о чём говорил Серафим, но сама она никак не могла в это поверить. Как можно где-то посмотреть прошлое? Да ещё так, как они говорят, объёмно и со звуком, как в кино? Ну, бред же! Так не бывает. И причина, по которой они туда пошли, донельзя глупая. Она уже поняла, что путешествие в это самое Поле достаточно опасная штука, а они пошли туда по прихоти ребёнка. Мальчик захотел узнать Правду, попросил Старших показать и ради этого был созван Совет рода и взрослые оставили свои дела, чтобы помочь ребёнку выполнить его желание. Елизавета Андреевна пошла на этот Совет, хотя Алексей говорил, что им туда идти не обязательно. Они ведь не их Веры. Катя и Верочка твёрдо заявили, что пойдут. Поэтому и она тоже пошла.

И Совет не разочаровал её, ещё больше убедив в их ненормальности. Совершенно серьёзно взрослые люди спрашивали мальчика о его просьбе и потом, когда все расходились, она видела, как смотрели люди на Кирилла. В их глазах было уважение. Она не понимала их. Разрешить ребенку смотреть прошлое о войне, если предположить, что это всё же возможно, а не какой-то наркотический гипноз, было верхом глупости. Ну, что хорошего он там увидит? Насколько она поняла, Кирилл попросил всю правду, значит, и то, как они погибли и как их мучили немцы. Зачем позволять видеть это двенадцатилетнему мальчику? Отец же не просто разрешил это, он пошёл вместе с сыном…

Из раздумий об их ненормальности Елизавету Андреевну вывел голос дочери и тот вопрос, который она задала Серафиму.

– Сим, а сложно стать такой, как вы? – он удивлённо поднял брови и Катя пояснила, – Ну, вашей Веры.

– Мы зовём себя Светлыми, – напомнил он с улыбкой, покачал головой, – Это не сложно, Катя, но ты должны быть совершено уверена, что хочешь этого.