Выбор

— Потому, что мне больше нравятся рассказы о тех временах, когда в порту было не протолкнуться от купеческих сойм, и не никакого желания смотреть на стройные обводы военных суден. А веселые лица, спешащих обмыть удачную сделку, негоциантов — наверняка приятнее надменных физиономий, завершающих воротники офицерских мундиров.

— Ты слышал, — не столько спросил, сколько подтвердил свои догадки Маковей.

— Не надо этого, капитан, — скривился брат Вильгельм. — У каждого своя служба и нести ее надобно с прилежанием. Но лично к вам у меня нет неприязни. И если ваша королева действительно хочет мира, то от чего бы мне вам в этом, хоть немножко, не поспособствовать? Я же не приторговываю государственными секретами… Да и у вас их не выпытываю. Поэтому, если не передумаете, загляну за вами, Бобры, когда дневная жара спадет. Да? Нет?

— Будем рады видеть тебя, брат Вильгельм, — искренне ответил Маковей.

— Мир вам, — слегка поклонился смотритель порта и двинулся к трапу. Потом остановился и полуобернувшись добавил, обращаясь к Мирославу. — Брат Иннокентий молчалив сроду. Поэтому на познавательную беседу в пути можешь не рассчитывать. Но коль уж скажет чего, запомни как имя собственной матери. При встрече с Его святейшеством, ничего важнее этой фразы для тебя не будет.

— Благодарствую еще раз, брат Вильгельм.

— Удачи, — пожелал тот и теперь уж окончательно покинул судно.

— Что ж, наверно и мне пора, — вздохнул Мирослав. — А то, как бы этот молчальник не доложил, что я неоправданно долго собирался на встречу.

— Думаешь?

— А ты? Сразу два 'серых' желающих мира между нашими странами — явный перебор.

— Удачи, сотник, — пожал ему руку Маковей. — Не дрейфь, гвардия, прорвемся!

— Угораздило ж Беляну… Ну какой из меня посол?

— Искренний и честный… — рассудительно ответил капитан 'Бобра'. — А как я понял со слов Вильгельма, именно эти качества, в данном случае, важнее прочих. Так что не ошиблась королева, доверяя эту миссию именно тебе.

— Может и так… Но и вы будьте на чеку. И, ежели почувствуете что-то дурное, снимайтесь с якоря немедленно. Лучше я, в случае ошибки и мирного исхода переговоров, доберусь домой на какой-либо купеческой развалюхе, чем пропадать все вместе.

— Не волнуйся, сотник. На этот случай у нас приказ четкий. Любое подозрение — и мы поднимаем паруса. Но, думаю, обойдется. У 'серых' было достаточно времени, чтоб провернуть какую-то каверзу.

Дворяне еще раз пожали друг другу руки, и Мирослав, неторопливой, исполненной собственного достоинства, походкой прошел к карете. Брат Иннокентий помог ему сесть внутрь, уважительно прикрыл дверцу, обошел карету с другой стороны и присоединился к послу. На поданный братом воротным знак, дремлющий на передке возница тут же встрепенулся, щелкнул кнутом, и экипаж тронулся…

* * *

Ровная дорога, мягкие рессоры, удобный диван, плотно занавешенные окна и молчаливый спутник — именно тот набор, который позволил Мирославу быстро уснуть и безмятежно проспать все путешествие. И проснулся он только после того, как брат Иннокентий отодвинул занавеску. Беззастенчивое июльское солнце тут же ворвалось в полутьму кареты и моментально прогнало дремоту с глаз посла. Отоспавшись, тот уже чувствовал себя достаточно хорошо, а сделав глоток из подаренной смотрителем порта фляжки, вообще пришел в радостное возбуждение.

— Прибыли? — поинтересовался у так и промолчавшего всю дорогу воротного, заметив, что карета въезжает в огромные ворота какого-то замка или монастыря.

Вместо ответа тот пристально оглядел посла, протянул руку и снял с лацкана его камзола какую-то лишнюю пылинку, а потом произнес:

— К Его святейшеству обращаться — 'Магистр'. Разговор не официальный. Рекомендую высказывать исключительно свои личные мысли и суждения. Тем межгосударственных, если Его святейшество не задаст прямых вопросов, лучше не касаться… — потом немного помолчал и прибавил. — Пригласит отобедать — соглашайтесь. От предложения остаться на ужин, буде такое последует, отказывайтесь под любым предлогом…. Добро пожаловать, в резиденцию Его святейшества Магистра Ордена 'Благодати'! — неожиданно громко и торжественно закончил брат Иннокентий напутственную речь.

В этот же момент карета остановилась, и подоспевший привратник, в неизменном сером балахоне, услужливо открыл дверцу и опустил складывающуюся подножку.

Мирослав неспешно вышел наружу и огляделся. Все-таки это был не привычный для него город-замок. Резиденция Магистра представляла собой настоящую крепость, вокруг и внутри которой не возводят ни одного лишнего строения. Ни привычного предместья, ни торговых или ремесленных построек. Только суровый пятиярусный детинец и кольцо мощных оборонительных стен вокруг.

'Интересно, — подумал гвардейский сотник, — от кого Его святейшество так усиленно готов защищаться? По счастливому люду Южного порта и не подумал бы, что правлению 'серых' может хоть что-либо угрожать. Или это дань, уходящим корнями в далекое прошлое, традициям?'

Додумать до конца эту интересную мысль послу не дал брат Иннокентий, тактично но крепко взявший его под локоть.