Выбор

— Данила, я бы хотела расставить точки на i. Я не люблю недосказанности и недопонимания, и, кажется, с нами это и произошло, — парень смотрит прямо, открыто, расслаблено. — Даня, я больше не могу приходить к тебе домой.

Выражение парня мгновенно меняется, лоб хмурится, а на лице появляется тень непонимания.

— Я сделала все, что было в моих силах, как от специалиста. Теперь, все зависит только от тебя: ты либо останавливаешься, принимая и смиряясь с тем, что есть, либо продолжаешь трудиться, а я, бесспорно всегда буду рядом. Но, как друг, Даня.

О молчит. А потом говорит, то, от чего мои щеки начинают пылать.

— Ты тоже бросаешь меня? — невесело ухмыляется парень и отводит в сторону глаза.

— Что значит бросаешь? — вспыхиваю, как спичка, — я не отказываюсь от тебя, всегда готова помочь, провести с тобой время, ты можешь заглядывать ко мне на чай, когда будешь на реабилитации. Но занятия наши подошли к концу. Мы остаемся друзьями, Даня.

— Друзьями, — повторяет парень.

— А разве я давала повод считать иначе? — всматриваюсь в лицо, но Данила демонстративно не желает смотреть в мою сторону. Что за ребячество? — Данила? Я давала повод?

— Мне казалось, что мы больше, чем друзья.

— Несомненно. У меня особенное к тебе отношение. Но…

— Но ни как у девушки к нравящемуся ей парню, — продолжает за меня Данила, с досадой и горечью в словах.

— Ни как… — соглашаюсь с ним я. — Все, что я могу предложить — дружбу. И решать тебе, принимаешь ли ты ее или нет. А сейчас мне пора. Прости.

Мне действительно уже пора. А еще я хочу поскорее сбежать из этого дома, где атмосфера стала для меня одновременно давящей и тяжелой.

24

Саша

— Ну как дела? Как там твой подопытный? — спрашивает Агата, развалившись на мягком диване и поджав ноги под себя.

Закатываю глаза и делаю глоток прохладного белого вина. Вчера после обеда мне позвонила подруга и слезно умоляла встретиться. Ее муж укатил в командировку и все выходные ей придется коротать в одиночестве. Собственно, как и мне: дедушка с бабушкой забрали Никитку до воскресенья к себе в область.

— Ты о ком? — делаю вид, что не понимаю вопроса.

— Ой, вот не надо, а! Ты прекрасно понимаешь, — подругу не проведешь. Но мне почему-то сейчас совершенно не хочется о нем говорить.

— Ты была права, — обреченно вздыхаю. — Я ему нравлюсь, как девушка, и он хочет продолжить наше общение.

Я рассказывала подруге и о подарках Данилы, и о том, как ловила на себе его задумчивые взгляды, из чего Агата сделала вывод, что я ему нравлюсь. Я тогда отмахнулась от нее, потому что мне было удобно не замечать проявлений симпатии, хотя глубоко в душе я подспудно понимала это.

— А я говорила тебе, что он запал. Слушай свою еврейскую подругу! — Агата делает глоток вина и смешно морщится. — Парень прикован к креслу, но это совершенно не означает, что там, — подруга опускает голову и глазами указывает в область паха, — у него тоже полный паралич, — пожимает плечами и поджимает губы, пряча улыбку.

Я долго пытаюсь переварить полученную информацию, а потом не сдержавшись, начинаю хохотать так, что вино идет носом. Агата тоже смеется. Обожаю свою шальную подругу!

Агата-потрясающей души человек. Мы дружим со школы, поступили в один Университет, но на разные факультеты: я — на психологический, подруга- экономический. Если честно, я никогда не могла представить Агату, сидящей за отчетами, финансовыми сводками или экономическим анализом. Ее призвание делать этот мир красивым. Подруга переучилась, и сейчас является одним из лучших визажистов и гримером города. Она — фея красоты. Все ее клиентки — Богини, Красотки, Королевы. Подруга с легкостью внушит тебе, что ты — настоящий бриллиант, и ты поверишь в это.

— Ну а ты что? — отсмеявшись, подруга возвращается к неприятной мне теме.

— А что я? Всё, что могу предложить, это-дружбу.

Подруга фыркает и закатывает глаза.

— Сдалась ему твоя дружба. У мужика яйца кипят рядом с такой Богиней, а ты ему дружить предлагаешь, — да, Агата бывает чересчур прямолинейна, — он тебе совсем не нравится? Или дело в инвалидном кресле?

— Что? Нет, конечно! Если бы у меня были чувства, никакое кресло не помешало. Просто…. — замолкаю и опускаю глаза.

Просто в моей голове с некоторого времени упрямо засел образ совершенно другого мужчины: совершенно мне неподходящего, с колючим взглядом и бесячими ямочками на щеках. Этот образ как заноза с ядовитым наконечником, не вытравить, не вытащить, не обезвредить.

— Что? — выпытывает подруга, поймав меня с поличным.

— Ничего. Просто, как мужчину, я его не рассматриваю.

Хочу немедленно перевести тему, потому что воображение начинает усиленно подкидывать картинки: Максим на моей кухне, я на кровати Максима в его комнате, а мне это совершенно не нужно.

— Ну а вы? — переключаюсь на Агату и в воздухе повисает напряжение.

— Нет, — подруга качает головой и закусывает губу, мы обе понимаем, о чем я спрашиваю.

Это больная тема для Игнатовых и я глубоко сожалею, что так опрометчиво коснулась ее.