Выбор

— Заткнись, сосунок! — прогремел её отец, перебив меня. — Увидимся в суде. Ты сядешь! Я всё сделаю, чтобы ты сел и больше никогда не увидел мою дочь! — бросив мне это дерьмо, он открыл дверь и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить Джойс. Она мельком посмотрела на меня и юркнула в дом. Отец плюнул себе под ноги и, выругавшись, зашёл следом за ней.

У меня было ощущение, что сейчас я был в роли боксёрской груши и свои приёмы на мне отрабатывала Джойс. Мне стало больно. Сердце кровью обливалось, яростно разрывая мне грудную клетку, дышать было нечем, а на душе… а там словно дыру пробуравили.

Она сделала свой выбор. Явно не в мою пользу. Я не боялся угроз её отца. Разумеется, Глен никому не даст подобраться ко мне. Отец Джойс этого не знает, равно как и она сама. И сейчас она выбрала свободу своего отца, а не мою. И тем более не свою. Она выбрала быть пленницей.

На ватных ногах добрёл до своей машины и плюхнулся на сиденье. Закурив сигарету, завёл тачку и поехал. Сил больше не было. Я всё делал на автопилоте, даже кайфа от курения не чувствовал. Я вообще не понимал, что мне теперь делать. У меня был план, забрать её и обеспечить всем необходимым. А в первую очередь защитить. Глен сказал, что лично пришел бы в больницу и задал бы свои вопросы для возбуждения дела. Мы хотели действовать быстро, но вдумчиво. Поскольку очевидно, что для Джойс это всё слишком тяжело. Глен объяснил мне, что Джойс надо будет спрятать на первое время, если не удастся сразу задержать этого ублюдка. Но мы не собирались отступать. Всё, что от неё сейчас требовалось — просто пойти со мной. Просто сделать выбор. Я был не готов к такому её решению.

Я впервые в жизни проиграл по-настоящему. От этого проигрыша явно больнее, чем от позднего финиша. Я, что, больше никогда не увижу её?! Больше никогда не прикоснусь к ней?! Не поцелую?! Я ведь только её и целовал…

Ладно, не только. С самого первого своего сексуального опыта у меня не возникало желания или стремления засунуть свой язык кому-нибудь в рот. Не знаю почему так было. Просто не хотел и всё. Однажды, в шестнадцать решил всё-таки поцеловать девчонку.

Помню Джастин тогда говорил, что целоваться это очень и очень приятно, и я многого лишал себя. Вот я и попробовал. И тогда я понял, что это слишком интимная вещь. Когда ты чувствуешь дыхание человека, ласкаешь его своим языком, целуешь губы… Что может быть более интимным, чем это? А интимные вещи делают с кем?! Правильно, с тем, к кому есть чувства. А к тем девушкам никаких чувств и в помине не было.

Но вот с Джойс я поистине кайфовал от поцелуев и не мог оторваться от неё. С ней вообще всё было иначе. Всё было как-то по-особенному. Возвышенно и неописуемо. Охренительно прекрасно. С ней всё было так, как я и не мечтал. Не надеялся даже. С ней я чувствовал себя другим. С ней я становился лучше. Да я даже курить меньше стал! С ней я чувствовал себя нужным и важным. С ней я хотел проводить всё своё свободное время. С ней я перестал искать себе прилипал на ночь. С ней одной я хотел проводить каждую ночь.

Чёрт бы меня побрал…

Я не привык сдаваться, но что мне делать теперь?!

Глава 27

Джойс

За последние пару дней я передумала кучу всего и осознала в какой на самом деле жопе находилась. Вот ни дать ни взять, а жопа.

Прошло два дня, как я видела Трэвиса на пороге нашего дома. Эти два дня он так же писал ежевечернее смс, но я не отвечала. Он больше не приезжал, а я сидела дома. Как я и думала, мне даже в открытое окно подышать не давали. Всё тело адски болело, потому что обезболивающих у меня не было. На лицо, в принципе, без слёз не взглянешь, поэтому я и не смотрела. Из-за мощного отёка на левой щеке и разбитой губы есть я тоже не могла, только пить через трубочку.

Картер и мама пытались поддержать меня, говоря, что всё когда-нибудь наладится. Любопытно, когда же? Мама сказала, что когда она обнаружила Трэвиса в нашем доме, то он стоял на коленях и прижимал мою голову к себе, что-то шепча. По её мнению, я была для этого парня действительна важна и нужна. Позавчера, когда я вышла к ним на улицу, то услышала слова Трэвиса. В них тоже крылось желание и стремление защищать. Он действительно хотел быть надёжным другом для меня. А я его прогнала. Почему? Потому.

Да потому что блин! Мой отец ни перед чем не остановится, чтобы засадить Трэвиса. Пока он вёз меня из больницы, то я выслушала столько всего… Прямо, как Марк в своё время, мой отец не стеснялся в выражениях. Он пообещал, что на Трэвиса повесят всё, что только можно и нельзя. Я испугалась за него. Испугалась, что из-за меня у него будут проблемы. А это несправедливо. Поэтому, прогнав, я попыталась уберечь его. Я подумала, что если я так поступлю, то отец хоть немного успокоится и оставит свои бредовые идеи.