Выбор

Собравшись с силами, поднялась сначала на колени. Перед глазами всё угрожающе потемнело. Уперевшись руками в стол напротив меня, подняла себя на ноги. Голова закружилась, не предвещая ничего хорошего. Но это пройдет, ведь по голове меня не били. Значит, ничего страшного. Выставив руки вперёд, чтобы вовремя схватиться за что-нибудь, если начну падать, пошла в свою комнату. Добравшись до неё, легла на кровать и тихо заскулила.

Обида. Боль. Разочарование. Отчаяние. Безысходность. Несправедливость. Обречённость. Подавленность. Покорность. Угнетённость. Бессилие. Изолированность. Мучение.

Всё это и ещё много чего испытывала одновременно. Я никогда не думала о сексе. Мне просто запрещали думать о нём ударами дубинки. Мне говорили, что секс — это опасно. Мне говорили, что я могу стать второй Джуди, стоит мне пойти погулять одной или с подругой. Мне говорили, что нельзя вообще куда-то ходить, будь то вечеринки или просто поход в магазин. Везде враги и опасность. Особенно вечером или ночью. Поэтому я обожала гулять по ночам и фотографировать. Может подсознательно таким образом я искала приключений, чтобы меня уже кто-то прикончил. Не знаю. Но ночь для меня была убежищем.

Сегодня Трэвис продемонстрировал, что не везде враги. Он показал, что он не желает мне плохого. Он спас меня, сам того не подозревая, от более страшных и продолжительных ударов. Я, можно сказать, не очень пострадала сегодня. Если бы Трэвис сказал хоть каплю правды, то могло быть и хуже.

Только я устала.

Я почти сломалась. Я почти сдалась. Ещё немного и я утону.

Глава 14

Трэвис

Сидел на капоте своей тачки и наблюдал вместе с Нэйтом и Диего, как наш ненормальный друг Джастин, он же Бибер, он же Полтинник, он же самый весёлый парень в моей жизни, танцевал напротив гаража под песню Stayin’ Alive группы Bee Gees.

Здесь стоит пояснить, что песню выбрал он! Сказал, что ему надоели мои тяжёлые гитарные рифы и ему необходимо потанцевать. Я не сопротивлялся. В конце концов, одну композицию не из своего плейлиста я мог вытерпеть. А тут такое шоу началось.

И вот сейчас, человек без костей, дрыгался под музыку с банкой Nutella в одной руке и ложкой в другой, отчаянно подпевая. Никогда не скажешь, что этот парень на самом-то деле вполне серьёзный и умный. Вы никогда не догадаетесь, какая глубина сокрыта в нём. Он вечно дурачился и шутил. Вечно старался поднять всем настроение. Вечно улыбался, сводя девушек с ума своими ямочками на щеках и искренними комплиментами. Вечно был крайне внимательным, заботливым и обходительным. Но при этом мог любого уложить за косой взгляд в сторону его друзей и близких. Не терпел лжи и фальши. На дух не переваривал подхалимство и продажных людей. Не прощал предательства. Он был отличным человеком и преданным другом. Топил за мир во всём мире и любовь.

— «Ah, ha, ha, ha, stayin’ alive, stayin’ alive»[1], — закрыв глаза и запрокинув голову вопил он, пока его ноги, словно на шарнирах, жили своей жизнью.

— Слушай, мне кажется, что нашему общительному Полтиннику не хватает положительных эмоций в жизни, — тихо смеясь справа от меня, прокомментировал Диего.

Он, как и Нэйт, стоял и, облокотившись о бампер моей тачки и скрестив руки на груди, наблюдал за ним. Джастин был абсолютно на своей волне, умудряясь есть шоколадную-ореховую пасту, танцевать и петь одновременно.

— Да, судя по его танцам, ему много чего не хватает, — подхватил Нэйт слева от меня, пока Джастин начал кружить вокруг своей оси, вращая бёдрами.

— Видать, Кайла затрахала его. Только не болт, а мозг, — предположил я и парни заржали в ответ.

— Это похоже на правду, — ответил Нэйт, в тот момент, когда Джастин вознёс руки к небу и орал очередные слова из песни, а ногами делал движения, похожие на чечётку.

— Зачем ему это надо, никак не пойму. Он же вздёрнется от её характера и заскоков, — озадаченно произнёс Диего.

— Наверное, родители насели на него. Не дают ему самому решить, как прожить собственную жизнь, — сделал своё предположение Нэйт.

— У каждого человека должен быть выбор, — заключил я.

Мысли стремительно помчались к волчонку. Когда я вчера ушёл от неё, то не мог не думать о ней. Весь разговор с её отцом, который даже не представился, был крайне странным. Этот мужик не производил впечатления надёжной опоры для своей дочери. Я врал напропалую, заметив её испуганный, обречённый и полный надежды взгляд. Почему-то я решил, что должен подыграть ей и не выдать ровным счётом ничего о нашем с ней скудном общении. Почему-то я решил, что своей ложью спасу её от чего-то. Почему-то мне не хотелось уезжать от неё в тот момент. Почему-то мне показалось, что я ей был нужен. Разве это нормально, что дочь боялась своего отца?!

— «Somebody help me, yeah»[2], — подвывал Джастин, облизнув ложку.

У него не только ноги, но и шея с руками были на шарнирах. Гибкий, как змея, он выделывал непонятные движения, не обращая на нас внимания. Казалось, он медитировал в танце.

— Такого персонажа не каждый день встретишь, — произнёс Нэйт.