Выбор

Через много лет неукротимый британский лев по имени Уинстон Черчилль признается в мемуарах: на конференциях большой тройки в Тегеране и Ялте всегда выходило так, что Сталин появлялся последним. Всегда. И когда Сталин входил в зал, все вставали. Они не знали, почему. Они вставать были вовсе не обязаны: Сталин им не командир, и они ему не подчиненные. Но вставали. Все разом.

А сын президента США Эллиот Рузвельт, который состоял при отце адъютантом, свидетельствовал: при появлении Сталина президент США подняться не мог. Не мог потому, что был парализован. Но… изо всех сил старался это сделать.

Заставить встать любого при своем появлении – не проблема. Для того чтобы заставить встать, Сталин даже не прилагал никаких усилий. Они сами вставали. Все.

Сейчас же речь шла не о том, чтобы заставить встать – это было бы легко, – сейчас надо было заставить чародея сесть.

Не было зрителей в кабинете кремлевском. Не московский тут цирк на Цветном бульваре и не цирк под вывеской Ялтинской конференции. Тут огромный глухой кабинет меж несокрушимых стен. Колизей без зрителей. Укрощение строптивого. Некому тут орать, восторгом исходя. Один на один. Между ними и осталось – то ли попросил Сталин, то ли повелел:

– Садись.

И Мессер сел.

Тогда Сталин, успех закрепляя, тихо совсем:

– Карту видишь?

16

В банк милиционеры вернулись в сопровождении врача и двух санитаров. «Скорая» у центрального входа замерла в готовности, в ожидании. Рудольф Мессер предусмотрительным был, знал, чем фокусы завершаются, потому вместе с милиционерами и миллионом послал еще и «скорую».

Не понял кассир Петр Прохорович, зачем ему миллион возвращают: он миллион выдал, правильную бумагу взамен получил, в чем же дело? Вот она – бумага. На месте. И в бумаге все правильно. Ткнул кассир перстом в чистый листочек тетрадный, осекся, присмотрелся, удивился, поперхнулся, сомлел, захрипел, губы посиневшие закусил, глаза закатил, со стула сполз. Тут-то его и подхватили санитары.

Предусмотрительность – великое дело.

Если займетесь чародейством, не забывайте врача с санитарами к потерпевшим приставлять. Милосердие украшает.

17

– Карту вижу.

– Красное – Советский Союз.

– Знаю.

– Теперь смотри еще раз: теперь все на карте красное, все континенты.

Не верит себе Мессер: точно – все вдруг континенты на карте кроваво-красными стали. Зажмурил Мессер глаза, снова открыл: дери черт этот Кремль и его обитателя – не может быть такого, но все страны красные. Как сказал Сталин, так и есть: только что были континенты на карте разноцветными, как одеяло лоскутное, а тут – единого цвета. Цвета крови, в боях пролитой.

– Веришь силе моей?

– Верю. Ты сильнее меня, Сталин. Отпусти.

– Отпускаю.

Тут же разом все континенты на карте заплаточками разноцветными изукрасились. Один только Советский Союз, как ему и положено, красным остался. Чудеса.

Не встречал Мессер на белом свете человека сильнее себя. И вот встретил. Признал силу. А выразить восхищение чужой силой не знал как. Потому только махнул рукой, головой кивнул и на русский манер изрек кратко:

– Во, бля!

Глава 10

1

Если вы решили, что и Сталин был чародеем, то я вас разочарую. Это, конечно, не так. Товарищ Сталин чародеем не был и магическим даром не обладал.

Он был укротителем чародеев.

2

Почему Мессер зарабатывал деньги тяжким трудом циркового фокусника, если мог просто взять в любом банке ровно столько, сколько ему требовалось? Да и вообще, зачем ему деньги, если мог иметь все, что хотел, без денег? Зачем он демонстрировал всему миру свои необычные способности, если была возможность жить тихо, шею над толпою не вытягивая, и творить то, что нравится? И почему он не рвался к власти, хотя мог управлять любыми толпами? Почему Мессер пришел в Советский Союз? Почему не в Америку?

На все эти вопросы у меня ответов нет. Я не знаю. Я только знаю, что во всем мире чародей Рудольф Мессер уважал одного человека – Сталина. После укрощения стал уважать даже больше…

После той встречи в Кремле, показав свою силу и почувствовав сталинскую, чародей Рудольф Мессер стал другом Сталина, возможно, единственным другом. Других друзей у Сталина не было. Были собутыльники, были соперники, были соратники, были ученики и подчиненные. А друзей…

И вот появился.

Может, Сталину не хватало того, кому можно излить душу? Может, нужен был кто-то, с кем не надо лукавить? Может быть, нужен был Сталину рядом человек, который имел почти такие же способности управлять людьми, как и сам Сталин, но к власти не рвавшийся?

И сразу так у них повелось: в присутствии посторонних – на «вы», а вдвоем – на «ты» говорят. Как в чародейском мире заведено. Знаю еще, что Мессер сразу открыл Сталину свою слабость: он боялся собак, ротвейлеров. В присутствии ротвейлера не мог работать. (Мессер не говорил высоким слогом: гипнотизировать, чаровать, колдовать, он говорил просто – работать.) Почему Мессер раскрыл Сталину свою слабость, мне тоже непонятно. Их, чародеев, разве поймешь? Никому никогда не рассказывал, а Сталину возьми и откройся. На самой первой встрече.