Выбор. Долгие каникулы в Одессе (СИ)

Часто вспоминаю Лору, но вот её лицо уже помнится смутно, вообще многое начинает потихоньку забываться, с чем это связано я не знаю и спросить не у кого. Всё, что случилось со мной с момента моего попадания сюда помню отчётливо, до мельчайших подробностей. Но вот «то» моё прошлое начинает постепенно уходить. Пока в памяти ещё окончательно всё не стёрлось сделал несколько карандашных набросков «моего Лисёнка». В той жизни она никогда мне не позировала обнажённой и сердилась, если я ей предлагал сделать рисунок «на память» в стиле «ню». Но провоцировать меня она любила и порой просто сводила с ума ластясь и принимая самые эротичные позы прикрывшись только роскошной огненной гривой волос и наслаждаясь моим ошалевшим видом.

Проведя по рисунку девушки ладонью и как бы погладив её на прощание, я закрываю альбом. Пришла пора перевернуть и этот лист воспоминаний.

Эпилог

Иногда нужно умереть, чтобы начать жить.

Пауло Коэльо

Вот и подошли к концу мои неожиданные каникулы в Одессе. Поездка, запланированная на три дня, растянулась почти на шесть лет. Сожалею ли я о том, что произошло? В какой-то мере да. Всё-таки в прошлом (или будущем?) у меня остались незаконченные дела, друзья, интересная работа, комфортный и обустроенный быт. Отказался бы я от поездки, если б заранее мог предполагать, чем она закончится? Нет! Я благодарен судьбе за столь щедрый подарок. И теперь постараюсь прожить свою жизнь так, чтоб мне не о чем было сожалеть в старости, если, конечно, до неё доживу.

А пока заканчиваю приводить в порядок свои дела и как могу успокаиваю маму. Пару раз она уже порывалась «бросить всё и ехать с сыночкой», и только наши совместные с Беллой Бояновной усилия удерживают её от этого опрометчивого шага. Ехать в неизвестность нужно только от безысходности, а у мамы здесь хорошая по местным меркам квартира, добрые подруги и знакомые, да и клиентура, несмотря на все пертурбации с НЭПом только растёт. Дамочки из советско-партийной элиты тоже хотят одеваться модно-богато и средства к этому имеют. А в Париже попробуй ещё сними квартиру, да и жить тоже на что-то надо. И такую клиентуру как в Одессе, в Париже для мамы вряд ли кто приготовил. Все накопления вмиг разлетятся.

Мне одному ехать проще, заработать музыкой себе на проживание и пропитание в случае чего тоже легче одному. К тому же еду довольно обеспеченным молодым человеком. Всё-таки свою зарплату тратить было не на что и авторские отчисления за исполнение моих песен тоже набежали. Не так уж и много, но вместе с командировочными на оплату обучения и съём комнаты в течение двух лет средств хватает с избытком, ещё и на развлечения немного останется.

Хотя на развлечения вряд ли будет время. Благодаря Вилинскому договорённость с Парижской музыкальной консерваторией достигнута, стажировку по классу композиции буду проходить у профессора Поля Дюка. И Николай Николаевич очень надеется, что я не разочарую именитого профессора, заинтересованно отнёсшегося к моей музыке и даже заочно пообещавшего свою помощь в поиске мецената, если мои произведения будут того достойны.

Николай Николаевич, озадаченный моим неожиданным «творческим прорывом», решил, что изучение композиции для меня сейчас важнее, чем дирижирование или вокал. Ну так мне понятна некоторая его растерянная озадаченность. Дело в том, что, «сочиняя» заказанную мне симфонию по мотивам «пиратов», вспоминая тот или иной саундтрек я зачастую делал для себя карандашные наброски в альбоме. Мне так было проще вспомнить эпизод фильма и писать к нему музыку. И вот это моё «творчество» однажды увидела мама.

– Мишенька! Ты уже пишешь Оперу?! – такого восторженного восхищения в её голосе я ещё не слышал. Недоумённо подняв на маму глаза, оторвался от рисования очередной сценки из фильма и растерянно произнёс: – Мама, с чего ты так решила? – Ну, так я же вижу, что ты рисуешь и играешь, или играешь, а потом рисуешь. Твоя музыка ни на что прежнее не похожа, а на твоих рисунках персонажи в таких шикарных старинных костюмах, что сразу становится понятно, что это опера о временах испанских конкистадоров. Но вот о таких ужасных существах я даже не слышала. – и мама ткнула пальцем в портрет Дейви Джонса.

– А вот этот пройдоха, несмотря на его богатый наряд, сразу видно – продувная бестия! Очень уж у него вид плутоватый. – и мамин палец переместился на Джека Воробья. Я усмехнулся и открыл лист с портретом Анжелики Тич. – А что скажешь о ней? – Мама внимательно рассмотрела портрет и непонятно для меня облегчённо выдохнув: – Не рыжая! – авторитетно добавила: – Авантюристка! И несмотря на свой шикарный костюм составила бы отличную парочку этому плуту!