Выбор Донбасса

Багира. Да что ты, Саныч! Он француженку свою любит… Нет — тут, наоборот, я бы за него на любой расстрел пошла бы… Вот и выходит: прокаженная я какая–то — меня ли любят, я ли кого полюблю — мертвое поле одно вокруг меня…

Школьный двор — вечер

Взрыв — огонь, осколки, дым, земля, пыль.

Бой идет совсем рядом со школой, причем одновременно, в разных концах поселка, расположенного на холме, вокруг школы.

Шальные пули залетают во двор, попадают в шкаф.

Во дворе суета. Гудят моторы машин. Бегают бойцы.

Грузят раненых в КамАЗ с тентом, закрывающим кузов.

Бугор. Отходим! Будем прорываться. Марк, через пять минут снимай охрану.

Марк. А что с пленными? В машину?

Бугор. В какую машину? — для раненых места нет. Расстрелять!

В шкафу — вечер

Миро и Юрий напряженно замерли: они ловят каждый шум, каждое слово, долетающее до них с улицы…

Юрий. Ну, вот, Миро, кажется — всё. Рад был познакомиться.

Лязг открывающегося засова.

Миро. Юрка, не подумай, что я педик, но я тебя тоже люблю.

Дверь открывается.

Школьный двор/в шкафу — вечер

В проеме двери — Жердь и Марк. Марк смотрит в сторону.

Жердь. Выходи.

Юрий (Жерди). …Ираклий при мне разговаривал по телефону с министром, тот ему сказал, чтобы меня… чтобы нас двоих, обязательно доставили в Киев!

Жердь. Какой, на хер, Киев, какой министр?.. (Марку.) Где Ираклий?

Марк. Должен подъехать… Надо бы его дождаться.

Жердь. С хера ли? Нам приказали — мы исполнили. (Юрию и Миро.) Выходи!

Марк. Я бы подождал Ираклия. Как бы чего…

Жердь (Юрию и Миро). Ладно, натовцы, у вас еще пять минут. Надеюсь, он не появится.

Стрельба становится менее интенсивной и, постепенно отдаляется…

Во двор школы вбегают несколько разгоряченных — только что из боя — нацгвардейцев, среди них — усталый Майор.

Майор. Отбой! Раненых назад! Они пока, вроде, отошли. Ночью вряд ли полезут, а завтра должно подойти подкрепление.

Марк (Жерди). Ну, вот, видишь? — отбой.

Марк закрывает двери шкафа.

В шкафу — вечер

Голос Жерди. Да пошли все…

Миро. Спасибо, Юрка!

Женский голос (со двора). Пустите меня! У меня там больной отец.

Голос гвардейца с чубом. Куди! Стояти! Якщо побіжить — стріляй! Це — корректировщица!

Школьный двор — вечер

От ворот, через двор, два нацгвардейца ведут женщину средних лет с сумкой в руках.

Недалеко от шкафа, с автоматом, стоит нацгвардеец с чубом.

Женщина. Да какая я корректировщица? Я к отцу шла! Он один, старик, лежит там. Я каждый день хожу к нему, кормлю та лекарства даю.

Бугор (нацгвардейцам). Проверили, что у нее в сумке?

Женщина. Та шо там может быть? Немного поесть, та лекарства для отца!

Нацгвардеец c чубом (показывая Бугру телефон). Звонила кому-то!

Недалеко от школьного двора взрывается фугас.

Женщина (испуганно вздрогнув). Да будьте вы прокляты! Хто вас сюда звал? Пришли, всё разрушили, нас, детей наших, убиваете! Вы хуже немцев!

Нацгвардеец с чубом. Ты заткнешься, чи нi?

Снова взрыв.

Женщина. …Ой, это около папиного дома! Господи, помилуй! Пустите меня!..

Женщина вырывает из рук нацгвардейца сумку и бежит через двор к домам поселка в направлении только что прогремевшего взрыва.

Нацгвардеец с чубом. Стiй! Куди, сука!

Вскидывает карабин и стреляет в спину женщине. Она, как подкошенная, падает, не добежав до края двора.

В шкафу — вечер

Миро сидит на коленях в позе молящегося мусульманина, глухо мычит, мотая головой…

Юрий с закрытыми глазами что–то шепчет.

Голос одного из охранников. …Что же мы делаем, а?.. Как же мы потом, когда всё закончится, в глаза друг другу смотреть будем?.. Как же мы жить будем — как будем дружить, в кино ходить, на футбол?..