Выбор Донбасса

Рыжеволосый (поет, подмигивая Юрию).

Спи спокойно, мама,

Я же — в камуфляже!..

Рядом — пес Сепар прыгает, лижет Рыжеволосому лицо, хвостом виляет… 

Юрий. Настя, ты разве не погибла? Вас же с ним… (кивает на Седого) к танку привязали в Попасной?

Настя (смеется). Привязали. Да всё обошлось, мы с командиром так на этом танке к своим и приехали… Только, извините, гранаты ваши я не сберегла… 

Седой (обращаясь ко всем). Ну, всё, с Богом! Тронулись! 

Группа двинулась… 

Мужской голос (за кадром). Там машина ждет. Надо уезжать!

Юрий оборачивается — к ним бежит Борис…

Борис. Вам нельзя здесь оставаться! Уезжаем!

Юрий. Борис! Ну, скажи им, что ты меня не видел, что я уже ушел! 

Смотрит умоляюще на Седого, но тот с сожалением мотает головой.

Группа уходит. Но как–то странно уходит — она не исчезает в «зеленке», а поднимается вверх, двигаясь по невидимой дороге, уходящей, чуть петляя, в небо…

Настя и Рыжеволосый оборачиваются и машут Юрию прощально руками, затем Рыжеволосый поворачивается и уходит за товарищами…

Настя (кричит). Уходите! Вам нельзя с нами!

Махнув рукой еще раз, она тоже поворачивается и догоняет группу…

Голос Давида. …Георгий, уезжаем, Ираклий ждет… 

Конец сна Юрия

Комната в пансионате — утро

Давид осторожно трогает Юрия за плечо… 

Давид. Идем, Георгий, пора…

База батальона «Айдар». Пансионат — утро

Юрий выходит с Давидом на крыльцо…

Ираклий стоит около броневика, разговаривает с немолодой женщиной…

Увидев Юрия, Ираклий кивает ему на машину: «Садись!»

Юрий садится на «свое» место, укладывает костыли, прислушивается к разговору — женщина и Ираклий говорят по–грузински.

Женщине лет 45–50, невысокая, худощавая, в камуфляже, в берцах, но — все это сидит на ней достаточно элегантно, губы ярко накрашены, в ушах — большие серьги, на шее — большой крест УНА–УНСО[8].

Ираклий садится в машину, женщина по–грузински желает Ираклию и сидящим в машине Давиду и Юрию счастливого пути, отходит в сторону.

Юрий внимательно смотрит на нее.

Ираклий (Юрию). Узнал?

Юрий. Нет, но лицо — знакомое…

Ираклий. Это же Додо Гугешашвили, из «Мхедриони»[9], это ее третья война, воевала в Абхазии, командовала там женским батальоном, несколько раз была ранена… Сейчас тут, в «Айдаре», инструктором. Хочешь, познакомлю?

Юрий. Да нет, спасибо. С меня хватит «Профессора» — я слышал, что она была не очень ласкова с пленными, в Абхазии. Руку кому–то отрубила…

Ираклий. Да, ты, пожалуй, прав, ей лучше не знать о тебе.

Броневик трогается с места…

Ираклий (протягивая Юрию «балаклаву»). Надень, пока будем выезжать.

Коридор больницы в Мариуполе — день

Незнакомый мужчина, Ираклий, Юрий и Давид идут по коридору.

Мужчина (с грузинским акцентом, Ираклию). Сегодня выходной, начальства в больнице нет. (Останавливается у одного из кабинетов, Юрию.) Посидите здесь (кивает на несколько стульев, стоящих вдоль стены).

Врач и Ираклий входят в кабинет.

Давид и Юрий присаживаются на стулья в коридоре.

Из кабинета выходит медсестра — молодая еще женщина, лет тридцати пяти, садится на стул у противоположной стены.

Медсестра (ни к кому конкретно не обращаясь). Думали на колени нас поставить?

Юрий (с интересом). А что — не поставили?