Выбор Донбасса

Вокруг стола — Ираклий, Давид, Юрий, Каха, Заза, еще один незнакомый грузин — Арчи — и девушка — так же, как и все, в камуфляже — Пчелка.

Застолье в разгаре…

Пчелка (Юрию). Вы в Москве живете?

Юрий. В Париже. Но часто бываю в Москве.

Пчелка. Вы знаете режиссера Виктюка?

Юрий. Да, знаю.

Пчелка. Мне нравятся его спектакли. 

Юрий. Я при встрече скажу ему, что в нацгвардии батальона «Донбасс» есть его поклонники. Ему будет приятно.

Пчелка. Скажете, не забудете? А еще мне нравится кино… документальное. В советское время были сильные режиссеры–документалисты — Дзига Вертов, Кулешов, Ромм, Кавалеридзе…

Юрий (удивленно). Неплохо для любителя.

Пчелка. Я хотела поступать на документальную кинорежиссуру.

Юрий. Что помешало? 

Пчелка разводит руками, демонстрируя свой не очень женский наряд — камуфляж, разгрузку, берцы…

Юрий. Может, еще не поздно? Хотите, я поговорю в Москве? У меня есть друзья во ВГИКе. Если, конечно, выберусь отсюда. 

Пчелка. Если вами занимается Ираклий — выберетесь…

Каха. Георгий, Ираклий говорил, что ты переводишь Галактиона на русский?

Арчи (Кахе). …Рас амбоб, бичо? Галактиона невозможно перевести!

Юрий. Всех — возможно, Арчи, и Галактиона, тоже — возможно!

Арчи. Ара, бичо! Аршеидзлеба!

Юрий. Хорошо, Арчи! Скажи, какое стихотворение у него самое непереводимое — дай мне текст — и завтра ты увидишь — еще как «шеидзлеба»!

Арчи.

Ганахлда гули… дгэс ис агар вар, 

Рац уцин викав — пери вицвале… 

Гза дамицале, шаво бурусо,

Цхеуло гамев, гза дамицале!

Юрий. Лучше ты не мог выбрать, Арчи! Это — моё любимое, я его давно перевел!.. (Читает.)

Ожило сердце. И — вздрогнул, очнулся я, 

И не узнал я себя, полуночного. 

Скоро ль ты кончишься, мгла беспросветная, 

Черная ночь, уходи, не морочь меня! 

Боже, не хватит ли? — сызмала мучаюсь

В медленном пламени, в черной пустыне я. 

О, отпусти меня, мгла беспросветная, 

Ночь безысходная, брось, отпусти меня! 

Всё забываю. И плачу о прошлом я. 

Поздно. Прощай, моя юность печальная. 

И проклинаю я мглу беспросветную, 

Черную ночь разрываю плечами я…

Тишина за столом. 

Заза (запевает).

Однажды русский генерал

Из гор к Тифлису проезжал;

Ребенка пленного он вёз…

Продолжает петь.

Ираклий (негромко, Юрию). Юра, почему ты здесь, на Донбассе? Здесь не место поэту.

 Юрий. А по–моему, именно здесь и место. Я это понял впервые, когда в Славянске хоронил пятилетнюю девочку. Вот тогда я и подумал, что здесь, рядом с женщинами и детьми, которых каждый день убивают, и есть мое место… А почему ты здесь, Ираклий?

Ираклий (не сразу). Я солдат, Юра. Украина нам очень помогла во время войны в Абхазии. Мы не могли своими силами вывезти всех беженцев из Кодорского ущелья. Если бы они не прислали свои вертолеты, там погибло бы много людей. Они спасли около восьми тысяч наших беженцев… Теперь — наша очередь. И потом… если получится выгнать Россию из Донбасса, то следующий этап — возвращение Южной Осетии и Абхазии… 

Юрий. С вами здесь воюет не Россия, Ираклий… 

Заза прерывает пение. Встает, поднимает бокал.

Заза. Давайте поднимем бокалы за поэзию и за поэтов — за Руставели, за Лермонтова, за Галактиона, за Пушкина! И — за нашего дорогого гостя Георгия в их лице!

Все встают, чокаются, пьют.

Заза протягивает фотоаппарат Ираклию.

Заза. Сними нас с Георгием… 

Становится рядом со стулом, на котором сидит Юрий.

Каха. И я с вами… (Становится рядом.)

Ираклий. «Пчёлка», ты тоже — подвинься к Юре ближе… Арчи, Давид идите, тоже! 

На стульях сидят Юрий и Пчёлка, вокруг них — сзади и по бокам стоят Каха, Заза, Арчи, Давид… Ираклий нажимает кнопку…

Ираклий. Арчи, иди теперь ты сними.

Отдает фотоаппарат Арчи и становится рядом с Юрием. 

(Юрию.) Маме пошлю. Пусть увидит, что я на этой войне хоть одно доброе дело сделал… 

Арчи нажимает кнопку фотоаппарата.

Ираклий. Давайте выпьем за то, чтобы мы всегда, в любой ситуации, оставались людьми, и вели себя по–человечески! 

Дорога. Пшеничное поле. Новый броневик — утро

По дороге, поднимая клубы пыли, вдоль неубранного пшеничного поля несется броневик — не тот, который мы видели раньше — другой, новее и раскрашенный не так ярко, как прежний.