Выбор Донбасса

 Увидев, что офицеры поглядывают на часы, председатель встал. Отставив локоток, по-гусарски выпил до дна перед бывшим бригадиром свой стакан самогона. Внук с замазанным зелёнкой, исцарапанным подбородком привычно подсунул на закуску оставшийся ободок от печенюшки, не оставив надежды на угощение Кузьме. Баба Зоя прижала паренька к себе, нашёптывая на ухо что-то секретное. Тот согласно покивал, получил новую порцию сладостей и уступил место взрослым.

— Всё, всё! — не забывал своей роли руководителя Фёдор Степанович: демократия демократией, а у него в колхозе, хоть и бывшем, должен быть порядок. — Пора ехать. А пожелать пожелаем нашей Зое Павловне через зиму вернуться сажать огород.

— Что он говорит, не слышу, — поинтересовалась у Сергея баба Зоя. Предполагая обратное, спросила с хитрецой: — Не ругает?

Не ругал. Лично проводил до машины. Баба Зоя в последний сто китайский раз обнималась потом с каждым, хотя по глазам было видно, что она мало понимает в происходящем. Взгляд сумел зацепиться лишь на том, как Сима закрывала амбарным замком дом. Подалась обратно, но Кречет удержал, а Сергей завёл машину. Подсаживаемая председателем, баба Зоя втянула с собой в салон и отполированную до костяного блеска палочку. Тявкнул Кузя, оставшийся единственно не поцелованным из собравшихся.

Вот теперь — с Богом!

— Не в лесу и не на болоте росла, должна уметь, — прошептала утихомирившаяся баба Зоя, и стало ясно, что она, несмотря на боевые ордена, боится новой жизни. И все предварительные переговоры, которые Сергей и Кречет вели по телефону с ней и руководством района — это её стремление оттянуть момент переезда в Дом ветеранов. — Проедь к центру, — попросила водителя.

Сама уткнулась лбом в стекло, чтобы лучше разглядывать улицу, и Сергей погасил скорость. Ничего, Зоя Павловна, у ветеранов тебе будет легче: ни дров для печи, ни воды из колонки. Не тронулись бы с места, покажись там неуютно и казённо: перед приездом сюда заехали в Дом и лично проинспектировали ситуацию. Костя бы спасибо сказал. А по весне лично приедут и привезут в родной дом на побывку…

По берегу озера, как опята, росли ракиты — вечером при знакомстве с селом как-то не отметили это. Затесавшаяся меж ними берёзка выгибалась, выгибалась, чтобы вырваться из-под их крон и в то же время не коснуться воды — и хоть кривая, но ушла вверх. На её стволе сидело сразу три рыбака. Головы, как у Змея Горыныча, глядели в разные стороны, но на шум мотора повернулись одновременно, и баба Зоя кивнула им из-за стекла: прощевайте и вы. Все прощевайте.

— Зоя Павловна, ну что вы, — сидевший рядом с ней на заднем сиденье Кречет попытался отвлечь от грустных мыслей, хотя сам, покидая даже не дом родной, а сирийскую Пальмиру после трёх месяцев работ по её разминированию, едва сдерживал слезу. Сентиментальность редко до добра доводит, но уж точно не даёт пополнить ряды истуканов на острове Пасхи.

— Всё, жизни капут! — откинулась на спинку баба Зоя и прикрыла глаза.

В уголках век начали копиться, набухать капельки слёз, в какой-то момент они сорвались вниз и по проложенным среди морщин блестящим тропинкам уже спокойно потекли ручейки. Сергей глянул в зеркало заднего вида на друга, тот пожал плечами: я не знаю, как успокаивать, не оставляй меня одного.

Остановились у памятника, на котором верхней строчкой шло имя комиссара партизанского отряда «За власть Советов» — её отца. Баба Зоя нетерпеливо принялась дёргать ручку, чтобы выйти. Не выпуская пакет с грамотами, зашла в оградку, прислонилась к памятнику. Как и в случае с молитвой, Кречет дёрнул друга — оставим одну, лучше заглянем в сельский клуб, по какой-то причине открытый днём.

На сцене, с важностью рояля занимая его середину, стоял теннисный стол, на котором играли в пинг-понг две девчушки. На вошедших не обратили внимания, и Кречет по привычке сапёра заглядывать во все дыры приоткрыл дверь в пристройку, оказавшуюся библиотекой. На столике лежал измятый, выучивший не одно поколение девятиклассников любви «Евгений Онегин». Зато между металлическими стеллажами, не замечая вошедших, целовались пока только заказавшие роман мальчик и девочка. Подпиравшего сзади друга Кречет оттолкнул обратно в зал.

— Что там? — поинтересовался Сергей.

— Там продолжается жизнь, — не стал объясняться сапёр.

Теннисистки закончили партию и проявили, наконец, учтивость:

— Играть будете?

— Денег нет.

— Так у нас бесплатно! — бесхитростно удивились едва не хором.

Поняв, что с ними шутят, смущёнными актрисами нырнули за кулисы.

Баба Зоя уже сидела в машине, и друзья заторопились — как смогла одна подняться на высокий порожек джипа!