Выбор Геродота

Нужно, чтобы Теофраст хоть раз проиграл. Кимон выставил такое требование, пригрозив расправой, если она не поможет. Филомела очень хорошо помнила унижение и страх, через которые ей пришлось пройти в саду Лаомедонта.

— Ты первый, — сказал Мегакл, обращаясь к Несиоту. — Я угадываю.

Торговец рыбой притворно почесал голову.

Потом изрек заготовленную загадку:

— Мой отец сверкает, а я черен. У меня нет крыльев, но я могу взмыть в небо. Я появляюсь — и тут же исчезаю. Кто я?

Виноторговец сделал вид, что задумался.

Наконец выпалил:

— Дым.

Несиот смущенно крякнул. Ему пришлось подставить свой канфар. Размешав соль пальцем, он выпил вино под одобрительные реплики компании.

— А ну-ка. — Откупщик ткнул пальцем в Мегакла. Ему хотелось проучить виноторговца. Пусть не думает, что он здесь самый умный. — Теперь я загадаю.

Теофраст прочистил горло:

— Мы с тобой смотрим друг на друга. Ты меня видишь, а я тебя — нет. Когда ты говоришь, я повторяю, но ты меня не слышишь. Кто я?

Виноторговец наморщил лоб. В голову ничего не приходило. После жарких ласк порнаи думать вообще ни о чем не хотелось.

— Эээ… — Он шарил взглядом по потолку.

Похоже, эта загадка ему не по зубам. Неужели придется менять план? Убедившись, что Теофраст не смотрит в ее сторону, Филомела достала бронзовое зеркальце.

— Отражение! — довольно выпалил Мегакл.

Пока Кимон наливал откупщику вино, гетера снова сунула руку под подушку. Щепоть соли она взяла уже из другого мешочка, точно такого же, как и первый, — окрашенного шафраном, но стянутого тесьмой другого цвета.

Сделав глоток, Теофраст поморщился, затем поставил канфар на ковер.

— Нет! — запротестовал Мегакл. — Давай до дна. Уговор есть уговор.

— Не тебе меня учить уговорам! — Лицо откупщика налилось кровью. Он явно искал ссоры: — Указывай своим рабам на складе.

Кимон понял, что тянуть больше нельзя.

Нехотя поднявшись, он подошел к жаровне. Вроде бы поворошил угли, но кочергу из руки не выпустил. В глазах зажглась ненависть. Пора положить конец предательствам в Афинах — раз и навсегда.

Теофраст начал что-то понимать. Грубо оттолкнул за лицо Мегакла. В Несиота швырнул пустой канфар. Заворочался — огромный и страшный, словно разбуженный медведь.

Почти встал, но вдруг схватился за горло. Тяжело задышал, распространяя вокруг себя запах горького миндаля. Потом зашатался и рухнул на колени. Поднял на стратега полные страха глаза.

Кимон со всей яростью ударил его кочергой по голове. С разворота, словно орудовал пастушьим посохом — как в молодости на уроках Дадаса. Теофраст дико закричал. Повалившись на бок, он судорожно комкал свой хитон. Филомела испуганно закрылась подушкой.

Кимон бил и бил, пока откупщик не затих. Вся правая сторона лица Теофраста представляла собой кровавое месиво. Один глаз вытек, веко другого еще некоторое время подергивалось.

— Теперь ты точно Киклоп. — Стратег презрительно сплюнул.

В зал сунулась волчица. Увидев окровавленное тело, застыла. Филомела замахала на нее руками: "Уходи!" Мегакл с Несиотом допивали вино, старательно отводя взгляд от трупа.

— Отвезешь его к Илиссу, — приказал гетере Кимон. — Привяжешь к ногам камень и столкнешь в воду. Только замотай в саван, чтобы не узнали. — Он бросил на ковер мошну с монетами: — Это передашь порнаям за молчание. Если будут болтать, кончат так же, как Теофраст. Тебе опасаться нечего — я помню добро.

Гетера быстро закивала, размазывая сурьму по щекам.

5

Вода тихо плескалась у трех валунов.

Критий веслом оттолкнулся от берега. Мойры равнодушно смотрели, как лодка отчаливает. Они все знали наперед, поэтому борьба людей за свою жизнь казалась им тщетной.

Крупный черный баклан вышагивал по песчаной полоске. На камнях осталась лежать брошенная второпях сеть. Прибой вылизывал следы от ног, пока они совсем не исчезли.

Дрио стояла на носу лодки, прижимая к себе Феодора. Иола из-за спины сестры смотрела на встающую в рассветных сумерках громаду Коса. Молодая женщина рукой поглаживала начинавший округляться живот. Парус пока ещё не набрал ветра, поэтому Херил с Геродотом налегали на весла.

Формион помогал Критию ворочать руль.

Старик смотрел на удалявшийся берег без сожаления: не будешь ведь выкапывать надгробие с могилы жены, а больше у него там ничего и не осталось.

За Арконнесом парус выгнулся — осенью с гор начинал задувать влажный муссон. Критий затянул узлы на тросах. Когда беглецы проплыли мыс Термерий, открылась бескрайняя бирюзовая даль.

— Мама, почему папа остался? — спросил Феодор.

Дрио погладила сына по вихрастой голове.

Решила, что разговаривать с ним надо, как с взрослым:

— Папа должен наказать Лигдамида за смерть Паниасида. Но потом он к нам приедет.

— Убить? — допытывался Феодор.

Дрио кивнула:

— Да… Обязательно приедет… — Она посмотрела вдаль, и ее взгляд затуманился.

— А бабушка? — не унимался сын.

Дрио со вздохом ответила:

— Кроме нее, за могилой дедушки некому ухаживать.

— Мы ее больше не увидим?

Не сдержав слез, Дрио поцеловала сына в затылок. Он больше ни о чем не спрашивал…