Выбор героя

Природа – некий храм, где от живых колонн

Обрывки смутных фраз исходят временами.

Как в чаще символов мы бродим в этом храме,

И взглядом родственным глядит на смертных он.

Ш.Бодлер

…к сказанному выше нахожу необходимым добавить, что главной ошибкой ученых, пытавшихся переводить эльфийский эпос, является сам факт попытки перевода эльфийского эпоса. Помимо лингвистического голодания – невозможности найти хотя бы приблизительного описания некоторых явлений, понятных каждому эльфу, ученые столкнулись и с проблемой эмоциональной составляющей перевода. В частности, один и тот же текст, прочитанный боевым эльфом рода дуба и, к примеру, озерным эльфом при переводе может не только сильно отличаться, но и порой приобретет полярный смысл…

…и уж совсем пугающе выглядят попытки некоторых горе-специалистов переводить эльфийские свитки с помощью примитивных магических заклинаний. На мой взгляд – гораздо безопаснее запустить обезьяну с дубиной к пульту управления ядерным реактором. Так летом 1943 года при попытке перевода наиболее доступного на то время «Цветущего папоротника» специальный отдел Аненэрбе, размещенный в Гомеле, в полном составе (18 сотрудников) одеревенел, а дивизия СС «Грюненграбе», следовавшая в район Орла, исчезла бесследно вместе с эшелонами, на которые была погружена. Лишь тридцать лет спустя два танка Т-VI «Tiger» с дубовыми листьями на башнях были обнаружены в районе Припятских болот».

В.Янг «Эльфийский эпос. Миф или реальность?»

Пролог

Смеркалось…

Совершенно банальное начало повествования, но, в самом деле – смеркалось. Солнечный диск солидно, не торопясь, как-то по-киношному опускался за кроны деревьев, отчего и так очень красивый берег лесного озера, подсвеченный алыми тонами заходящего светила, стал фантастически красив. Ни ветерка, водная гладь идеально ровная, лишь у камышей – легкая рябь, на которой покачиваются золотые кораблики опавшей листвы. Кажется, можно часами просто сидеть и просто смотреть на эту красоту.

Тут-то он и явился!

– Так, так, так, нарушаем, граждане, – лесничий выпрыгнул из кустов, как черт из табакерки. Вот его не было, и, здрасьте вам, стоит перед костром, почему-то покачивается. При этом внимательно осматривает стоянку на берегу озерца. Стоянка ничего себе, приличная. Две ярких цветов палатки явно импортного производства, свежесрубленный стол с лавками, над столом натянут прозрачный тент, видимо, на случай дождя. Из-за кустов можжевельника таращится лупатыми фарами крутой черный внедорожник. Видно, что стоит здесь компания не первый день: в котелке булькает и источает дивные ароматы уха, явно не из консервов, меж двумя молодыми березками натянута сушиться волчья шкура, с пенька криво ухмыляется клыкастой пастью кабанья голова. Факт браконьерства налицо!

– Что же мы, уважаемые, не бережем природу – мать нашу? – витиеватой фразой начал общение лесничий.

Явление природоохранника вызвало у рыболовов-охотников естественную досаду. Они как-то разом сморщились, переглянулись, отвечать за всех взялся самый крупный по размеру коротко стриженый мужчина в спортивном костюме:

– Не знаем, уважаемый, почему именно вы не бережете природу – мать вашу, а мы очень даже бережем и любим. А еще любим, когда неизвестные нам граждане при прибытии представляются.

Лесничий заметил под рукой у мужчины приклад охотничьего ружья. Улыбнулся, погрозил пальчиком: