Выбор королевского дознавателя (СИ)

— Каким? — опасливо пискнула я, и он мгновенно навис надо мной.

Я тут же догадалась, что он имел в виду, но деваться уже было некуда.

— Вы обещали не приставать! — отчаянно прошептала я, а гайрон придвинулся ещё ближе, вызывая в теле горячую панику. — Всё, я молчу!

Посверлив меня синим взглядом для острастки ещё немного, он завалился на бок и обнял рукой. Уткнулся носом в мою макушку и засопел.

Я поёрзала, пытаясь найти положение поудобнее. Всё-таки рука у него была тяжёлая. И горячая, да. Так что насчёт тепла можно было не волноваться. Но я почему-то всё равно волновалась и никак не могла найти удобное положение.

— Виола, перестань елозить! — прорычал Аршес мне на ухо и закинул сверху ещё и ногу, окончательно подминая под себя.

— Вы обещали не приставать! — возмутилась я.

— А я разве пристаю? — с деланными удивлением спросил он.

— Вы ко мне прижимаетесь! А теперь ещё и нависаете сверху!

— Я грею. Согласно договору.

— Вы… вы… вы просто пользуетесь моей беззащитностью! — выдохнула я.

Гайрон развернул меня к себе и очень серьёзно спросил:

— Тебе неприятны мои прикосновения?

Я замерла, не зная, что ответить. Пауза затягивалась.

— Видимо, это нет. Хорошо, тогда следующий вопрос. Я тебе не нравлюсь?

И снова тишина стала ему ответом. Соврать же я не могла, а говорить правду было отчего-то очень неловко. Словно слабость какую-то признавать. Хотя казалось бы — ну что такого? Нравится человек и нравится. Даже если он гайрон. Разве это преступление?

— Тебе хорошо было со мной в купальне? — вдруг вкрадчиво спросил Аршес.

Сердце пустилось вскачь, и перестало хватать воздуха. Третий вопрос остался без ответа.

— Ты бы хотела продолжить?..

Внутри всё завибрировало от такого предложения. Я бы хотела. Даже очень. Но понимала, что это было бы неправильно. Дознаватель закончит расследование, наиграется и уедет. А я останусь с разбитым сердцем.

«Очнись, ты всё равно останешься с разбитым сердцем. Этот корабль уже утонул. Давай хоть впечатлений наберёмся!» — предложил внутренний голос.

— Я подумаю, — едва слышно ответила я.

— Хорошо, подумай, — покладисто согласился он.

Присутствие Аршеса рядом ощущалось так остро, что хотелось закричать. Или завыть. В общем, сделать хоть что-то, выплеснуть перебродившие эмоции. Я смежила веки и принялась размеренно дышать… и считать.

Он гайрон, а я — человечка. Это раз. Он богатый, а я — нищая. Это два. Он взрослый и опытный, а мне до совершеннолетия ещё целых двадцать четыре дня. Это три. Ладно, это два с половиной. Не такое уж непреодолимое препятствие. Он образован, а я почти нет. Словарь с умными понятиями мы с девочками, конечно, разучили почти наизусть, но кругозор от этого шире не становится. Я ему быстро наскучу. Это три с половиной. Он со мной просто развлекается, а вот я потону в этой истории всерьёз. Я уже тону, а он ничего особенного даже не делает. И это даже не четыре, а пять.

Причин — особенно достойных — сближаться с гайроном не было никаких. Вот ни одной! Но чем больше я себя убеждала, что Аршес — не для меня, тем сильнее к нему тянуло. К середине ночи я так распереживалась, что повернулась к нему сама и обняла.

Гайрон словно этого и ждал — мгновенно приподнялся на постели и навис надо мной, смотря мне в глаза.

Я завороженно замерла под тяжестью его тела и взгляда.

Выдержка из протокола допроса воспитательницы приюта «Утешение», зайты Аримарики Габеко

Допрос проводил 25/3/4/6973 королевский дознаватель Аршес Эррагер с применением зелья правды в присутствии писаря Идазкария Бердина.

Э: Назовите своё полное имя.

Г: Аримарика Габеко.

Э: Где вы проживаете?

Г: Проживала в приюте, теперь на постоялом дворе, куда нас пустили.

Э: Как давно вы работаете в приюте «Утешение»?

Г: Четыре с половиной года.

Э: Какую должность занимали?

Г: Воспитательница младшей группы.

Э: Где вы находились в момент пожара?

Г: У себя в комнате, я спала.

Э: Какие действия вы предприняли, когда проснулись?

Г: Схватила вещи и хотела выбежать в коридор, но там было всё задымлено. Тогда я вылезла в окно.

Э: На каком этаже находилась ваша спальня.

Г: На втором.

Э: Что вы сделали, после того как оказались во дворе?

Г: Увидела детей. Они жались друг к другу, а две старшие воспитанницы — Виола и Ритана — вынимали младших детей из окна.

Э: Вы им помогли?

Г: Они и сами справились. Там было много дыма, я ничего не видела и не стала лезть туда.

Э: Зато вы забрали у детей одеяло.

Г: Мне стало холодно! Ночью температура опустилась низко, а вся трава во дворе была мокрая. Я взяла только одно, а они сбились в кучу, и им одеял хватало и без этого.

Э: Что вы сделали дальше? Вы утешили детей?

Г: Нет. Это сделали старшие девочки. Я приказала им перестать ныть и стенать, потому что у меня от этого заболела голова.

Э: Что произошло дальше?