Выбор королевского дознавателя (СИ)

— Хватит тогда, когда решу я, — Хазарел шагнул на меня и оказался слишком близко.

Я отпрянула и упёрлась спиной в стеллаж с папками.

— Отойдите!

— А вы для начала расскажите, что помните. Это поможет следствию! — он улыбнулся одним уголком рта, и от этой злой полуулыбки меня замутило.

— Отойдите и не смейте ко мне приближаться!

— А то что?

Вот теперь я испугалась по-настоящему. Действительно, что я могла противопоставить гайрону-дознавателю? Ничего. Страх липкими клещами сдавил грудь, спина покрылась испариной, волосы на теле встали дыбом.

— Вот и я думаю, что ничего. Я же вас даже не касаюсь, зайта Зинтоза. А хотелось бы. У Аршеса хороший вкус, вы действительно крайне соблазнительно пахнете.

Он втянул ноздрями воздух, и меня замутило ещё сильнее.

— Вы мне отвратительны! — выдохнула я, вжавшись в стеллаж ещё сильнее. — Вы просто беспринципный, пользующийся своим положением хам.

— Гварф Хазарел, к вашим услугам, — издевательски отсалютовал он. — Но давайте лучше снова вернёмся к вашему прошлому. Как вы отравили родителей?

Глаза запекло от слёз. Я попыталась ускользнуть в сторону и сбежать в спальню, но гайрон упёрся руками в стеллаж по обе стороны от меня.

— Я вас ненавижу!

— И что? Отравите теперь? — с любопытством спросил он.

Солёные дорожки побежали по щекам.

— Оставьте меня в покое! — сдавленно попросила я.

— И не подумаю. Нам с вами ещё нужно докопаться до истины, — фыркнул он. — А Аршес слишком мягок и будет водить вокруг вас хороводы, хотя достаточно просто немного нажать. Итак, Виола, что вы сделали с родителями? Вы их отравили?

— Нет! — простонала я.

Голова закружилась, из-за пелены слёз всё перед глазами размылось и поплыло. Дурнота подкатила к самому горлу, и я изо всех сил цеплялась за стеллаж, чтобы не сползти на пол, настолько сильно ослабели ноги. Грудь сжалась от боли, нахлынули странные непонятные образы, тело бросило в жар, в ушах противно зазвенело.

Хазарел отошёл от меня и принёс стакан воды.

— Пейте! — приказал он.

Из его рук я бы даже противоядие брать не стала. Надо было воспользоваться моментом и сбежать от настырного беспардонного гайрона. Спасительная дверь спальни была так близко, всего в пяти варах от меня, но ноги не слушались. Гайрон побрызгал водой мне в лицо и снова спросил:

— Ну же, рассказывайте! Я же вижу, что вы вспомнили!

— Я. Никогда. Ничего. Вам. Не. Расскажу.

После этого я замолчала. Он сморщился и подошёл ближе.

— Я вас всё равно рано или поздно расколю. Или вы считаете, что парой королевского дознавателя может быть особа с маниакальными наклонностями и тёмным прошлым? Уверяю вас, что нет. Сначала ваше прошлое разделают на куски и изучат под лупой, а потом Эррагер либо лишится своего положения, либо будет вынужден годами отмывать пятно на репутации. Аршес сделал очень большую ошибку, связавшись с вами.

Я молчала, глядя в синие глаза.

А потом отвернулась от гайрона и собралась с мыслями. Он говорит всё это, чтобы сбить меня с толку. Аршес запретил ему допрашивать меня. Я ничем этому гайрону не обязана. Не может вести себя цивилизованно — не заслуживает цивилизованного отношения. Мне плевать, гварф он или сам король. Я видела, как гварцегиня Цилаф ест с дерева немытую ягоду, одетая в штопаные на коленях шальвары, а гвиконтесса Тироль облизывает банку из-под варенья и доедает кашу из чужой миски, а потом приходит греться ночью в кровать к простолюдинке. Титул ничего не значит. И этот сытый, холёный хлыщ ничего мне сделать не сможет. Как любой хам и задира, он отстанет, если не подкармливать его интерес и эго.

Отвечать ему я не стала. Просто вычеркнула заносчивого дознавателя из списка собеседников навсегда. Да, возможно, я не такая решительная и смелая, как Аля, но это не значит, что я позволю над собой измываться.

Повернулась к стеллажу и взялась за ближайшую папку. Если гайрон не станет применять против меня силу, то помешать мне не сможет.

— Зайта Зинтоза, вам придётся со мной заговорить! — хмыкнул Хазарел.

«Молчание — золото, а твоё молчание — чистый урдин», — прокомментировал внутренний голос.

Вместо ответа принялась напевать себе под нос ту балладу, что иногда исполняла Аливетта. Грустную и горькую, но такую мелодичную. Пела я ужасно, поэтому если зайтану дознавателю дороги уши, он сам сбежит через полчаса, не позднее.

Но я недооценила упрямство гварфа Хазарела. Серьёзно недооценила. Он торчал подле меня весь каскарров день! Словно у него никаких дел не было, кроме как меня бесить. Я с ним больше не разговаривала, чаю ему не предложила, а обедать и вовсе ушла в спальню. Как ни странно, в какой-то момент навязчивое внимание перестало царапать, и гайрон словно исчез из моего бокового зрения. Я погрузилась в работу целиком, полностью игнорируя любые его реплики и вопросы. В какой-то момент его присутствие стало просто белым шумом, нежелательным, но и не мешающим жить.

Работа над архивом увлекла слишком сильно, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Кроме голода, конечно. Вот его игнорировать никак нельзя.