Выбор курса

Сказать по правде, Эрика пугал мир «взрослых отношений». Умом он понимал, о чем идет речь, но в реальных ситуациях терялся, не зная, что именно имеют в виду его собеседники, не понимая, чего они от него добиваются, чего хотят, на что намекают, и почему в тех или иных случаях поступают так, а не иначе. Это касалось практически всех, кто его окружал: военных и гражданских чиновников, разведчиков и дипломатов, не говоря уже о «другой стороне». Фронтиеры, сибиряки и фриулы, представители Неассоциированных Миров Открытого Космоса, граждане Трилистника и, наконец, холодяне, которые чем дальше, тем больше втягивали Эрика в свой «дружеский круг». Но хуже всего обстояли дела с женщинами. Со своими или чужими без разницы. Если женщины проявляли к нему интерес, — а они его проявляли, — он сразу же терялся, никогда в точности не зная, что они творят. Легкий флирт? Беззлобное подтрунивание? Дружба, похоть, любовь? Он никак не мог разобраться в хитросплетениях их желаний, намерений и истинных целей. Он их попросту не понимал. Поэтому светская жизнь, предполагавшая множество контактов с огромным количеством очень разных людей, включая сюда, разумеется, и женщин, приводила Эрика в откровенный ужас, который он пытался скрыть под маской холодноватого спокойствия, иронии и «чистой правды», не без умысла приправленной известной долей цинизма. Однако — и это являлось главной проблемой — Эрик не мог себе позволить не встречаться с людьми. У него имелись обязательства, и игнорировать их он не мог.

После тренировочного боя с ракетоносцем холодян, Эрик окончательно превратился в звезду первой величины. Герой битвы за Фронтир, участник жестокого сражения в системе Парацельса, победитель великобританского крейсера, в общем, овеянный славой пилот и вдобавок «красивый мужчина». Некоторые женщины называли его брутальным, хотя, видит бог, он им не хамил и ни разу не попытался отыметь одну из них «прямо здесь, прямо сейчас». Однако, если в начале — вероятно, в силу новизны, — ему это даже нравилось, довольно скоро выяснилось, что Эрик терпеть не может публичности. Она его утомляла, заставляла нервничать, а порой, и вовсе, ввергала в ужас, потому что люди ожидали от него, что он будет соответствовать некоему «предполагаемому» образу, тогда как он сам не был уверен, что знает, в чем выражается этот «образ». Впрочем, делать нечего, — боишься или нет, — приходилось соответствовать.

В силу своего положения — адъюнкт при главе военной миссии — и своей известности, Эрик посещал многочисленные мероприятия, устраиваемые то на тверди, то в космосе, на кораблях, принадлежащих восьми разным государствам. Иногда это были приемы для узкого круга лиц, а иногда — пышные и не в меру помпезные празднества, за блестящей мишурой которых легко было спрятать приватные переговоры «всех со всеми». Очередное торжество должно было состояться в Доме Правительства в Остине, куда по такому случаю прибудет пожизненный президент Фронтира Оран Вуд.

— Сегодня вы сопровождаете княгиню Эгерланд в качестве ее официального спутника, — сообщила ему кавторанг Маркс. — И перестань корчить морды, парень! Это не она так решила, а статс-секретарь Клингер. Ему нужна «звездная пара» под рукой, так что не ропщи — труба зовет. Надевай, Рик, свой замечательный мундир, ордена, и кортик не забудь… И в качестве утешительного приза можешь пощупать княгиню в наиболее выдающихся местах, хотя, если честно, не знаю даже, что там можно нащупать… Но, с другой стороны…

— А говорить пошлости обязательно? — поморщился Эрик.

— А ты не давай повода! Или, напротив, давай! — усмехнулась в ответ кавторанг Маркс. — Определись уже, парень! И, если «да», уложи лейтенанта в койку, а, если «нет», то нечего дурью маяться!

— Да, не забудь, — оглянулась, покидая кают-компанию, в которой нашла Эрика четверть часа назад, — сегодня ты не столько каплей ВКС, сколько граф Голденрейн. Так что изволь соответствовать!

«Изволь соответствовать! Вот же сука!»

В последние дни Эрик практически не встречался с Анной, и это его вполне устраивало. Даже на тех приемах, куда приглашали их обоих, они появлялись порознь, и были каждый сам по себе. Анна к нему не подходила, а он не пытался приблизиться к ней. Чаще его можно было встретить с Аленой, Грит или какой-нибудь фрейлиной из свиты кронпринца Горицкого, но никак не с Анной. Однако сегодня, как на зло, ему придется быть ее спутником со всеми вытекающими из этого факта обязательствами. Ему вести княгиню под руку, танцевать с ней первый танец, оказывать знаки внимания, но главное сопровождать ее всюду — кроме, разве что, дамской комнаты, — в силу своего официального статуса. И, если этого мало, то изображать из себя графа, нравилось Эрику даже меньше, чем быть «геройским героем».

«Кто бы рассказал мне об этом пару месяцев назад!»