Выбор курса

Однако хочешь или нет, делать все равно нечего, — вернее, есть, что делать, поскольку служебных обязанностей никто не отменял, — и уже через три часа мажордом, стоявший у двери, ведущей в приемный зал Дома Правительства в Остине, торжественно объявил о прибытии княгини Эгерланд и ее спутника капитана-лейтенанта кавалера Минца графа Голденрейна.

Насколько Эрик понимал ситуацию, граф Клингер решил обозначить «границы возможного». Фронтир — республика, Холод тоже, не говоря уже о двух из трех участников комплота под названием Трилистник. А империя Торбенов монархия, и этот факт следовало довести до «высоких договаривающихся сторон» со всей возможной определенностью. И в этом смысле «звездная пара» была более чем эффективным инструментом воздействия, тем более, что формально президент Оран Вуд прибыл в Остин для того, чтобы наградить Эрика «Военно-морским крестом» — высшей наградой Фронтира для солдат и офицеров флота. Тоже, к слову, неслабая «головная боль». Эрику было попросту неловко получать уже третью награду за один и тот же бой. Он так и сказал адмиралу Северу, когда на «Клив-Солаш» пришло уведомление из Секретариата президента республики:

— Как-то это неправильно, — смутился Эрик, ознакомившись с текстом уведомления и официальным пресс-релизом правительства Фронтира.

— Не понимаю, что тебя смущает? — рассеянно ответил адмирал, занятый изучением очередной разведывательной сводки.

— Это уже третий орден за одну и ту же атаку!

— Будет еще четвертый, а возможно, и пятый, — все также не отрываясь от монитора, бросил через плечо Север.

— Как так? — опешил Эрик.

— Холодяне, вроде бы, тоже хотят тебя чем-нибудь наградить, — наконец повернулся к нему адмирал. — И в миссии Трилистника, похоже, что-то такое намечается. Но эти, скорее реагируют на донесение комбрига Че Гевары, чем на события двухлетней давности.

— Все равно, — пожал плечами Эрик. — Я им что, рождественское дерево, чтобы меня «блестками» украшать?

— Да, — кивнул адмирал, по-видимому, не столько комментируя слова Эрика, сколько отвечая на собственные мысли, — все-таки недостаток образования и воспитания нет-нет, а сказывается. Да и выслуга лет…

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Эрик, решая обидеться или нет.

— Эрик, — усмехнулся адмирал, — скажи навскидку, сколько, как ты думаешь, есть в ВКС людей, на счету которых хотя бы один уничтоженный крейсер противника? Уточняю, тяжелый крейсер.

— Не знаю… — Самое смешное, что Эрик этим вопросом ни разу не озаботился, а зря. Сейчас он вдруг понял то, что было, по-видимому, очевидным для большинства знавших его историю людей, а возможно и для всех.

— Считаете, это выдающееся достижение? — попробовал он задействовать свое безотказное оружие — холодноватую иронию.

— А сам, как думаешь?

— Я не знаю статистику.

— И не надо! — махнул на него рукой адмирал. — Вспомни то сражение. Сколько примерно халифатских крейсеров вы тогда набили?

— Девять, кажется…

— Один твой, а остальные?

— Четыре уничтожены ракетоносцами, — вспомнил Эрик. — А остальные тяжелыми кораблями.

— Четыре, включая «Азам», который подбил ты, — поправил его адмирал. — Бой крейсеров с крейсерами — это, как ты понимаешь, отдельная песня, но, заметь, все командиры крейсеров были награждены серьезными орденами, а еще офицеры-ракетчики, артиллеристы, инженеры… Но вернемся к ракетоносцам. Четыре бригады на два носителя и три крейсера и один ракетоносец на крейсер и корабль-матку… Чувствуешь разницу?

— Там были не только крейсера, — попробовал возразить Эрик, хотя все уже понял, или, вернее, начинал понимать. — Еще эсминцы, фрегаты…

— Сколько у тебя на счету эсминцев, фрегатов и легких крейсеров?

— Несколько, — раздраженно признал Эрик.

— Вот что, я тебе скажу, парень, — покрутил адмирал головой. — Ты умный, смелый, решительный… А, еще порядочный. Я бы даже сказал, благородный. Но есть вещи, которых ты не понимаешь. Или не хочешь понимать. «Не догоняешь», как изволит выражаться моя внучка. И я вот тоже сплоховал. Не сразу это увидел. Недооценил разрыв между фактом и, так сказать, его интерпретацией. Давно надо было с тобой поговорить, но все как-то было недосуг, да и не принципиально, как я думал. Так что придется наверстывать.

— Садись! — указал на кресло напротив своего. — Свари себе кофе, если хочешь. Кури. Но изволь выслушать меня от и до. Выслушать и понять. Понять и принять. И более этой дурью себе голову не забивать.

«Ничего себе преамбула! — удивился Эрик. — О чем это он?»

— Начнем, пожалуй, с того, что тебе, по всей видимости, благоволит сам государь император. Стесняться тут нечему. Напротив, следует гордиться, что ты — никому неизвестный сирота из глухой провинции, — лично известен императору. И не только известен, что отнюдь не пустяк, а вызываешь у самодержца интерес и желание тебе помогать. Это, знаешь ли, дорогого стоит, и этим можно и нужно гордиться. Любой на твоем месте гордился бы. А ты… Даже не знаю, что сказать. Ты этого, вроде бы, стесняешься.

— Да, неловко как-то, — пожал Эрик плечами. — Кто он, и кто я! Я ведь даже не дворянин! Голытьба…