Выбор Наместницы

Старейшие смотрели ему вслед, Менельдин сцепил пальцы в замок… Нужно было восстановить силы — предстояла тяжелая ночь. Ночь древнего колдовства, ночь забытой песни, ночь возмездия. Тварь не спрячется за стенами замка, не скроется в лабиринтах сна, не ускользнет из расставленной сети. И что с того, что Тварь пребывает в облике пятилетнего ребенка? Проклятый не должен вернуться в мощи своей, и если ради этого приходится убивать детей своего народа, то что значит кровь одного маленького человечка? Разве не предотвратит эта кровь гибель тысяч и тысяч?

LXXIII

Элло по привычке сидел на подоконнике в детской, поджав ноги, и погрузившись в раздумья. Раньше он не мог забраться так высоко сам, без помощи брата или придвинутого к окну стула, зато, оказавшись у цели, мог растянуться на подоконнике в свое удовольствие. Не так давно он обнаружил, что если подтянуться на руках, он вполне может справиться самостоятельно, но приходится поджимать под себя ноги. Подоконник каким-то волшебным образом стал меньше, чем был. Элло понимал, что на самом деле это он вырос, и именно об этом мальчик и размышлял, оставшись в одиночестве. Как и всякий мальчишка, он хотел поскорее вырасти. Мир взрослых казался невероятно притягательным: они ложились спать поздно ночью, пили холодное вино вместо теплого молока, ездили верхом на больших конях и дрались настоящими мечами. Да, и отец, и наставники постоянно говорили, что быть взрослым — большая ответственность, что взрослые редко поступают так, как им хочется, что им нужно много знать и еще больше уметь, но Элло пропускал мимо ушей все, что ему не нравилось. И вот теперь, неудобно скрючившись на любимом подоконнике, он впервые признал, что взросление действительно приносит с собой не только приятные изменения. И ведь это только начало… Мальчик вспомнил недовольный голос отца, отчитывающего его за очередную шалость: будущий герцог должен вести себя достойно. Элло всегда считал, что быть взрослым — хорошо, а быть герцогом — еще лучше. Все в замке слушались его отца. Герцогу принадлежали все красивые вещи в замке и сам замок, и деревня внизу, и горы, и река, и озеро, все вокруг. Элло тяжело вздохнул, опять-таки, впервые задумавшись над тем, что на самом деле означали все эти высокопарные высказывания о долге, чести рода, обязанностях. Может, стоит предложить отцу, когда тот вернется, чтобы герцогом был Леар, а не Элло? Леар — умный, прочитал много книжек, и ведет себя хорошо, почти всегда. Ну, пока Элло чего-нибудь не придумает. Чем больше мальчик размышлял, тем сильнее ему нравилась эта идея. Отец наверняка согласится — он всегда приводил младшего в пример, а Леар… Леара Элло уговорит, у него это всегда получалось. Герцогом быть куда как приятнее, чем хвататься за раскаленную сковородку, или купаться в ледяной воде.

Элло толкнул тяжелую оконную раму и высунулся наружу. В этом году их переселили в новую детскую — огромную круглую комнату, занимавшую весь верхний этаж южной башни. Вид из окна открывался великолепный, на узкую дорогу, зажатую между горами, но разглядеть что-нибудь на этой дороге с такой высоты было невозможно, да и потом, Леар с родителями уехали другой дорогой, «главной», широкой, ведущей в деревню от больших ворот. Темнело, Элло слез с подоконника — скоро придет няня, укладывать спать, если застанет его наполовину высунувшимся из окна — не посмотрит на герцогскую кровь и солидный пятилетний возраст, отшлепает на месте. Марион не заставила себя ждать, пришла с дымящимся в кубке успокоительным отваром. Поили им Элло скорее по привычке, все равно травы не помогали — как кричал ночью, так и продолжал кричать. Няня скоро ушла, она была чем-то расстроена, не иначе как ссорой между родителями, саму ссору Элло не видел, но дети всегда знают, когда между взрослыми пробегает крыса: мама хотела, чтобы Элло отправился на праздник вместе с ними, а отец запретил. И из-за этого они теперь долго еще злиться будут. Подумаешь! Было бы из-за чего. Элло вовсе не хотел туда ехать, ему и в прошлый раз не понравилось. Дома, без Леара, конечно, скучно, но это ведь только на одну ночь, а утром брат вернется и все расскажет. Мальчик вздохнул — за окном окончательно стемнело, луна посеребрила стекло, а сна не было ни в одном глазу. Он снова вдохнул воздух — в комнате внезапно стало невыносимо жарко и душно, хотя уголья в камине чуть тлели — Марион никогда не оставляла огонь в детской на ночь.