Выбор Наместницы

Дойл вздохнул — придется довериться репутации герцога Квэ-Эро, говорят, он мягок для владетельного лорда, пожалуй, даже слишком мягок. Дойл ведь никого не убил, хоть и собирался. И приказ есть приказ, все жители империи прежде всего вассалы наместницы, а уж потом — своих лордов. И все же чувство вины грызло душу Дойла, он хотел рассказать хоть кому-нибудь всю правду, рассказать, и услышать в ответ, что ни в чем не виноват. Если бы не спешка — он оправился бы в храм, облегчил душу перед жрецом Келиана, ведь грех предательства еще страшнее греха смертоубийства, все знают, что предателю не изведать спокойного посмертия. Но вместо жреца перед ним сидел герцог Квэ-Эро, вовсе не обязанный выслушивать чужие покаяния. Дойл глубоко вдохнул и начал свой рассказ с самого начала, как его вызвал к себе в кабинет секретарь наместницы.

По мере продолжения рассказа Квейг мрачнел все сильнее и сильнее. Слова Ивенны оборачивались горькой правдой. Он сцепил под столом пальцы в замок, до боли в суставах, борясь с желанием приказать Дойлу замолчать, замолчать немедленно, он не хотел этого слышать, не хотел знать. Он как наяву видел перед собой лицо Энриссы, легкую усмешку на ее губах, выбившийся из пряди золотой волос на белоснежном лбу, слышал ее смех, чувствовал прохладу ее ладони на своем плече во время танца. Она не могла поступить так, не могла… но охранник, опустив голову, торопливо выплевывал слова, сглатывая окончания. Ему было страшно и стыдно… Квейгу же казалось, что воздух в одночасье перестал подходить для дыхания. Наконец, эта пытка закончилась, Дойл замолчал и теперь настороженно всматривался в лицо Квейга, ожидая его решения. Герцог собрался с мыслями, сейчас нет времени на сожаления:

— Все понятно, Дойл. Я уже сказал, что не наказываю за то, в чем человек не виноват. Со своей совестью будешь разбираться сам, а преступления ты не совершил. Не успел, — безжалостно добавил Квейг.

— Вы дадите мне защиту?

— Нет. Ты уже присягнул своему лорду. Ему и служи.

— Но ведь это же ребенок! Ему самому защита нужна!

— Верно. Вот и защищай его, пока он мал. А потом уже он будет защищать тебя. Так всегда было между лордом и его вассалами.

— А наместница?

— Наместница не станет разыскивать тебя по всей империи. А в Суреме ни тебе, ни ему делать нечего.

— Но мы не можем вернуться, там господин Пасуаш.

— И там вас будут искать в первую очередь, — Квейг вздохнул — он понимал, что в Квэ-Эро мальчика станут искать во вторую.

Кроме того, он не хотел тратить время на возвращение. Нужно сразу ехать в столицу и там, на месте, любой ценой заполучить право опеки. После того, что он узнал, Квейг уже не мог позволить, чтобы Леар хоть день провел в Суреме. Этот день может стать для мальчика последним. Айн — еще дальше, чем Квэ-Эро, и зная старого графа, Квейг сомневался, что тот согласится позаботиться о внуке против воли наместницы. Других влиятельных родственников у Леара нет. Квейг быстро перебрал в уме своих замужних сестер — но нет, это тоже не выход. Он не хотел втягивать их в неприятности, да и потом — замужняя женщина принадлежит мужу, а не брату. Против воли своих мужей они пойти не смогут, даже если пожелают помочь Квейгу. Оставалось только одно…

— Мы едем в Инхор, Дойл. Надеюсь, перевалы еще открыты.

Охранник улыбнулся во всю ширь — он не воевал под началом генерала Айрэ, но знал, что в империи нет человека честнее. Там маленький герцог точно будет в безопасности, ну и его единственный охранник — заодно.

— Как скажете, ваше сиятельство. Еще можно проехать, контрабандисты даже в разгар зимы ходят, надо только тропинки знать. А я знаю, я тут вырос.

Квейг кивнул, встал из-за стола, кинул плащ в угол — топчанов больше не было, ну, да и Аред с ними… он слишком устал. А в ушах по-прежнему звенел ее смех, и даже во сне он видел все то же усмехающееся лицо.

LXXXI