Выбор нового пути борьбы

– Ефим, вот тебе деньги, если мало, скажешь, добавлю. Надо срочно, доставить хороший, настоящий! Понятно! Гроб, новый костюм и всё, что необходимо для этого. Надо моего отца обмыть, как положено, и похоронить на самом лучшем месте нашего кладбища.

Мужчина ошеломлённо посмотрел на Илью, хотел что-то возразить, но, увидев суровые и в то же время полные горя глаза то ли «рекетёров», то ли ещё кого, но точно не бандитов, замолчал. От них всех, в том числе и Ильи, веяло такой непреодолимой силой, опасностью, что он даже похолодел. Посмотрел на пачку денег, затоптался:

– Раз надыть, Илья Степанович, то сделаем. Ради Вас всё сделаем, расшибёмся, но сделаем. Не сумлевайтесь, через час начнём.

Он исчез. Николай спросил Илью:

– Ты Сергея предупредил?

– Да, он уже едет. Я его предупредил, ещё когда получил твоё сообщение. Полагаю, часа через полтора-два уже будет. Бойцы не расходились, словно боясь окончательно потерять своего названного отца, который столько сделал для них, столько значил в их жизни, а может быть, стараясь поддержать его на этом скорбном последнем пути. Все стояли молча и глядели на командира, а Егор что-то всё время поправлял, то прядь волос убирал, то вдруг, вытащив платок, вытирал уже запёкшуюся кровавую полоску у складки рта, то просто гладил его. Все следили за его действиями, но никто ничего не говорил.

Через полчаса в помещение влетел Ефим и ещё один скромно одетый мужчина. Он тихо сказал несколько слов Илье. Тот выпрямился, дрогнувшим голосом позвал своих боевых побратимов:

– Нам надо выйти, не будем мешать.

Они прошли в помещение, которое, судя по всему, служило неким прощальным залом, где получали гроб с телом и исполняли то последнее, что всегда делается перед передачей близкого земле. Комната была довольно большой, вдоль стены были расставлены стулья. Все окна были задрапированы плотной тканью, на потолке висело несколько люстр. Пол был закрыт толстым ковролином. Посреди комнаты, прямо напротив входа в помещение собственно морга стоял накрытый красной тканью длинный стол. Войдя, все столпились возле стола. В это время в комнату заглянул водитель и подошёл к Илье. Тот сунул ему пачку денег и приказал:

– Сходишь к Марфе Семёновне и принесёшь ящик сам знаешь чего, машину возьмёшь в гараже, скажешь для меня.

Тот выскочил. Все помолчали, тишину нарушил вопрос Илья:

– Как всё произошло, кто это сделал?

Николай рассказал. Когда он кончил, вдруг послышался вопрос Егора:

– А почему на нём был не наш бронник?

Все переглянулись. А действительно, на нём ведь был не их испытанный и не раз кевларовый с пятой степенью защиты, которые они поснимали с побитых ими парней из американской элиты диверсионных войск – «Дельты». Полковник виновато, глядя на бойцов, произнёс:

– Он его мне отдал, приказал надеть вместо моего в самом начале. А сам одел мой.

Гасан выхватил нож, кинулся на него с криком:

– Ах ты, шайтан! Из-за тебя погиб наш Дед!

Полковник даже не шелохнулся и наверняка, не удержи его Николай с Егором, был бы ещё один труп. Николай, обнимая молча плачущего своего побратима, прижимая его к себе, уговаривал:

– Гасан, братишка! Это же решил сам командир. Ты же отлично знаешь, каким он был. Он же никогда не жалел себя ради своих сыновей. Значит, он принял полковника в команду, счёл своим. А раз он так решил, то чего же мы будем идти против его воли?

С трудом, кое-как Гасан взял себя в руки. Весь «поникший» ссутулился возле стола. Все молчали и ждали. Наконец эту гнетущую тишину прервал вошедший в комнату Ефим:

– Вот костюмчик, а вот и гроб, Илья Степанович, удостоверьтесь. А ещё, я батюшку поднял, попросил его по-христиански проводить Вашего отца.

– Правильно сделал, Ефим, спасибо тебе большое.

– Да я что? Да ради Вас в нашем городке любой в лепёшку расшибётся, не сумневайтесь. Так что? Обряжать Вашего-то, мы его уже обмыли, и Порфирий поправил лицо как надо.

Раздался на улице шум, это подъехал джип. Из него выскочил водитель с ящиком и прошёл в помещение. Илья вытащил несколько бутылок, протянул их Ефиму.

– Вот, тому, кто обмывал и будет обряжать. А уж ты, сделай милость, потерпи, надо всё дело довести до конца.

Тот взял бутылки, затоптался:

– Илья Степанович, а можно я ещё пару возьму ребяткам для сугрева, кои могилку сейчас копают? Не сумневайтесь, они пока не сделают могилку, не примут. Я их предупредил, кому копают.

Николай молча подвинул ящик. Тот ловко по карманам своей куртки рассовал бутылки и ушёл. Водитель снова куда-то исчез, но быстро вернулся с шестью гранёными стаканами:

– Вот, Илья Степанович, примите со своими товарищами, чтобы камень на душе полегче был, как это принято в народе.

Он же и разлил по стаканам. Все взяли в руки. Каждый взглянул своим боевым братьям в глаза. Николай произнёс:

– Прости отец, не уберегли мы тебя. Наша вина. Мы всегда будем, до самой своей смерти помнить тебя, твои советы!

Все единым махом выпили и притихли в своих скорбных мыслях. Через полчаса в комнату вновь вошёл Ефим.

– Илья Степанович, надыть Вашего отца в храм отвезти. Вы уж помогите, негоже раз такое ещё кого-то звать.