Выбор. О свободе и внутренней силе человека

В восемнадцать лет Беатриса выходит замуж за бывшего наркомана, который эмоционально и физически жесток с ней. Она сбегает от родительского кошмара, только чтобы воспроизвести его в собственной семейной жизни, укрепив веру в то, что быть любимой означает подвергаться мучениям. Беатриса наконец разводится со своим мужем и находит новый путь в жизни, с новой работой и новыми отношениями. На пути в Мексику ее снова насилуют. Она возвращается домой совершенно сломленной.

По настоянию подруги Беатриса начинает лечиться у психотерапевта, моей коллеги. Она все еще находится во власти фобий и едва может встать с кровати. Женщина испытывает постоянный, тяжелый, гнетущий страх и живет в непреходящей тревоге, боясь выйти из дома из-за страха снова подвергнуться нападению и боясь запахов и ассоциаций, которые вызывают изнурительные репереживания.

После первых сеансов с моей коллегой Беатриса соглашается вставать каждое утро, принимать душ, заправлять кровать, а потом пятьдесят минут заниматься на велотренажере в гостиной под фоновый шум телевизора. Беатриса не отрицает свою травму, как когда-то отрицала. Она может говорить о прошлом и логически осмысливать его. Но она еще не оплакивает свою прерванную жизнь. Со временем Беатриса учится сидеть на тренажере просто так, с пустотой в душе, учится верить, что горе – это не болезнь (хотя так может казаться), и понимать, что когда глушишь чувства едой, алкоголем или другим компульсивным поведением, то только продлеваешь страдания. Сначала в течение пятидесяти минут на тренажере Беатриса не крутит педали. Она просто сидит. Через минуту или две она начинает плакать. Плачет, пока не раздается звонок таймера. По мере того как недели идут, она проводит чуть больше времени на тренажере – двадцать минут, потом двадцать пять. Когда она сидит уже по тридцать пять минут, то начинает крутить педали. По чуть-чуть, день за днем, она прокладывает дорогу в тайники своего тела, где прячется ее боль.

К тому времени когда я встречаюсь с Беатрисой, она уже успевает сделать очень много для своего исцеления. Ее работа со своим горем уменьшает ее депрессию и нервозность. Она чувствует себя намного лучше. Но услышав мою лекцию в общественном центре, она задумывается, что еще можно сделать, чтобы освободиться от боли своей травмы. Возможность прощения пустила корни.

– Прощение не означает, что вы прощаете своего мучителя за то, что он с вами сделал, – говорю я ей. – Вы прощаете ту ипостась себя, которая подвергалась пытке, и отпускаете чувство вины. Если хотите, я могу провести вас по пути к свободе. Мы как будто пойдем по мосту. Страшно смотреть вниз. Но я буду рядом. Что вы думаете? Вы хотите продолжить?

В карих глазах вспыхивает тусклый свет. Она кивает.

Я начинаю работать с Беатрисой, и через несколько месяцев она готова мысленно провести меня в кабинет своего отца, где начались домогательства. Это крайне болезненная часть терапии, и продолжаются дебаты между сообществами психологов и нейрофизиологов относительно того, насколько вредно или полезно для пациента мысленно погружаться в травматическую ситуацию или в реальной жизни возвращаться на то место, где была нанесена травма. Когда я проходила обучение, то научилась прибегать к гипнозу, чтобы помогать выжившим заново проживать травматическое событие и больше не быть его заложниками. Исследования последних лет показывают: мысленное погружение человека в травматическую ситуацию может быть опасным – психологическое воспроизведение мучительного события способно повторно травмировать пациента. Например, после трагедии 11 сентября 2001 года зафиксировано, что чем чаще люди видят по телевизору сюжеты с рушащимися башнями, тем большую травму они переживают впоследствии. Повторные встречи с прошлым могут усилить, а не успокоить вселяющие страх и боль чувства. В своей практике и на своем опыте я вижу, насколько эффективным может быть мысленное перепроживание травмирующих ситуаций, но делать это необходимо в полной безопасности, с грамотным профессионалом, который сможет контролировать, как долго и глубоко пациент погружается в прошлое. И даже в таком случае подобная практика годится не для всех пациентов и не для всех психологов.

Для Беатрисы это необходимо сделать, если мы хотим добиться полного излечения. Чтобы освободиться от травмы, ей нужно получить разрешение чувствовать то, что ей не разрешали, когда произошло первое насилие и в последующие десятилетия. Когда она сможет испытать эти чувства, они начнут требовать внимания, и чем сильнее она будет пытаться подавить их, тем яростнее они будут настаивать на признании и тем более жуткой окажется встреча с ними. В течение долгих недель я медленно, осторожно стараюсь подвести Беатрису ближе к этим чувствам. Чтобы они не поглотили ее. Чтобы она смогла увидеть, что это просто чувства.