Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Он дождался, когда три неприятельские дивизии пройдут через перевал, а потом велел частям, занимавшим его раньше – те большей частью отошли в близлежащие леса, а вовсе не бежали, – выдвинуться на прежние позиции. Город и цитадель подверглись бомбовым ударам, хотя и не сильно пострадали: истребители Гегемонархии сбили большинство бомбардировщиков. И наконец началось контрнаступление. Сначала он ввел в бой элитные части, потом все остальные. Авиация первые несколько дней действовала против коммуникаций противника, а потом переключилась на передовые позиции. Армия Империи дрогнула, фронт подался, напоминая поток воды, который вот-вот готов хлынуть через плотину – через горную цепь, – но так и остановился на стадии «вот-вот», не считая одного узкого места; но и этот узкий ручеек пересыхал, хотя пока что тек к городу через перевал, леса и поля, устремляясь к ослепительной цели – к победе, на которую Империя все еще надеялась. Потом фронт стал откатываться назад: солдаты слишком устали, боеприпасы и топливо поступали с перебоями.

Перевалы остались за Гегемонархией, ее войска стали понемногу теснить противника, и имперским солдатам могло показаться, что они вечно вынуждены сражаться в предгорьях, то наступая, то отступая. Но если наступление было тяжелой и опасной работой, то отступление – легкой прогулкой.

Отходившие части противника оставляли долину за долиной. Он приказал продолжать контрнаступление. Жрецы слали ему телеграммы, требуя выделить больше сил для остановки двух вражеских дивизий, продвигавшихся к столице, но он не обращал на это внимания. Остатки двух потрепанных дивизий не стоили даже одной полноценной, и к тому же имперцы продолжали нести потери. Возможно, они смогли бы прорваться в город, но что потом? Он был бы не против лично принять их капитуляцию.

Дожди поливали противоположные склоны гор, и истощенным войскам Империи приходилось брести через залитые водой леса. Имперская авиация из-за плохой погоды редко поднималась с аэродромов: самолеты Гегемонархии безнаказанно бомбили и обстреливали их.

Люди бежали в город. Неподалеку шли артиллерийские дуэли. Остатки двух дивизий, пробившихся через горы, отчаянно сражались на пути к своей цели. В долинах по ту сторону гор остальная часть имперской армии отступала со всех ног. В провинции Шенастри несколько дивизий оказались в котле, позади них было болото, и солдаты принялись массово сдаваться в плен.

Власти Империи дали знать о своем желании заключить мир в тот день, когда остатки двух дивизий вошли в Бальзейт. В них насчитывалось с дюжину танков и около тысячи бойцов; артиллерию пришлось бросить, поскольку боеприпасы кончились. Несколько тысяч человек, оставшихся в городе, искали спасения на громадном плацу перед цитаделью. Он наблюдал издалека, как поток беженцев течет через ворота в высоких городских стенах.

Вообще-то, он собирался в этот день оставить цитадель, на чем уже несколько дней настаивали жрецы; почти все чины генерального штаба уже покинули твердыню. Но теперь у него на руках имелось расшифрованное послание от двора Империи, полученное только что. К тому же две дивизии Гегемонархии спешили с гор на помощь городу.

Он отправил радиограмму жрецам. Те решили согласиться на перемирие. Боевые действия должны были прекратиться немедленно, при условии, что имперская армия отойдет на позиции, которые занимала до начала войны. Последовало еще несколько радиограмм с той и с другой стороны. Он предоставил разбираться с этим жрецам и имперскому двору, а сам снял форму и, впервые после прилета на планету одевшись в штатское, отправился в одну из высоких башен, прихватив полевой бинокль. Вдалеке по улицам ползли крохотные жучки – танки противника. Ворота цитадели были закрыты.

В полдень перемирие вступило в силу. Усталые солдаты Империи, что остановились у стен крепости, разместились в ближайших барах и гостиницах.

Он стоял в длинной галерее, лицом к свету. Теплый ветерок слегка вздымал вокруг него высокие белые шторы, ерошил его длинные черные волосы. Руки его были сцеплены за спиной, и выглядел он задумчивым. Безмолвное, чуть подернутое облачками небо над горами – за крепостью и городом – проливало на его лицо бесцветный, всепроникающий свет. В своих простых темных одеждах он казался чем-то неодушевленным – статуей или трупом, прислоненным к крепостной стене, чтобы обмануть врага.

– Закалве?

Он повернулся, и глаза его расширились от удивления.

– Скаффен-Амтискав?! Вот неожиданная честь! Сма стала выпускать вас одного? Или она тоже поблизости?

Он кинул взгляд вдоль галереи цитадели.

– Добрый день, Чераденин, – поздоровался автономник, подплывая к нему. – Госпожа Сма в модуле, летит сюда.

– Как поживает Диз? – Он сел на скамеечку у стены, лицом к длинной веренице окон за белыми шторами. – Какие новости?

– Кажется, в основном хорошие. – Скаффен-Амтискав остановился напротив его лица. – Господин Бейчи направляется к орбиталищам Импрена, где должна состояться встреча лидеров двух главных противоборствующих сторон внутри Скопления. Похоже, опасность войны уменьшается.