Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

– Чераденин… – нежно сказала Сма, прикасаясь к его ладони. Другой рукой она дотронулась сзади до его шеи и погладила ее.

Голова его склонялась все ниже и ниже. Он повернулся к окну и посмотрел, как проносятся мимо прерии, похожие на золотое море. Он поднял руку, медленно провел ею по лбу и по выбритому черепу – так, словно поглаживал длинные волосы.

Куразу довелось побывать и льдом, и огнем, и сушей, и водой. Широкий перешеек некогда был покрыт ледником и усеян камнями, потом планета и континенты изменили свое местоположение, климат стал другим, здесь выросли леса. Потом здесь образовалась пустыня. Потом произошло нечто такое, на что планета не была рассчитана: в перешеек врезался астероид размером с гору, как пуля входит в тело.

Астероид дошел до гранитного сердца планеты, ударив в нее, как в колокол. Впервые встретились два океана, пыль от взрыва застила солнце, начался короткий ледниковый период, исчезли тысячи видов. Предки того вида, который со временем стал господствовать на планете, воспользовались этим катаклизмом к своей выгоде.

По прошествии нескольких тысячелетий кратер стал куполом, океаны снова разделились; это случилось, когда породы (даже казавшиеся неподвижными пласты смещались и вздымались на этих огромных временных и пространственных дистанциях) вернулись на прежнее место, словно с опозданием – спустя века – на коже мира наконец затянулся шрам.

Сма обнаружила в кармане сиденья справочную брошюру и стала ее изучать, но оторвалась от книжки на мгновение, чтобы бросить взгляд на сидящего рядом. Он уснул. Лицо его было изможденным, серым и постаревшим. Никогда он не выглядел таким старым и больным. Черт побери, он выглядел лучше даже с отрубленной головой.

– Ах, Закалве, – прошептала она, покачивая головой. – Что с тобой такое?

– Желание умереть, – тихо пробормотал автономник. – С экстравертными осложнениями.

Сма покачала головой и вернулась к своей брошюре. За человеком, погруженным в беспокойный сон, наблюдал автономник.

Читая про Кураз, Сма вдруг вспомнила громадную крепость, из которой ее забирал модуль «Ксенофоба». Этот солнечный день казался теперь таким же далеким во времени, каким он был в пространстве. Вздохнув, она оторвала взгляд от фотографии перешейка, снятой из космоса, вернулась мыслями к электростанции под дамбой, и тоска по дому обуяла ее.

…Кураз был укрепленным поселком, потом тюрьмой, крепостью, городом, целью. И теперь (может быть, весьма кстати, подумала Сма, глядя на искалеченного, вздрагивающего человека рядом с собой) на огромном каменном куполе разместился городок, бóльшую часть которого занимала крупнейшая в мире больница.

Поезд загрохотал внутри туннеля, пробитого в скалах.

Они вышли на станцию, добрались на лифте до одного из приемных покоев и сели на диван, вокруг которого стояли растения в горшках. В помещении звучала тихая музыка. Автономник, стоя на полу у их ног, тем временем потрошил содержимое ближайшего компьютера в поисках сведений.

– Я нашел ее, – тихо сообщил он. – Подойдите к регистратору и сообщите ваше имя. Я заказал для вас пропуск. Никаких подтверждений не требуется.

– Идем, Закалве. – Сма поднялась, получила пропуск и помогла ему встать на ноги. Он споткнулся. – Послушай, Чераденин, позволь мне хотя бы…

– Проводи меня к ней.

– Давай я поговорю с ней, а потом уже ты.

– Нет. Проводи меня к ней. Сейчас.

Нужное им отделение располагалось еще несколькими уровнями выше и было залито солнечным светом, проникавшим сквозь чистые высокие окна. По небу стремительно бежали белые облачка, а вдалеке, за пестрыми полями и лесом, виднелся океан – линия голубой дымки под небом.

В большом отделении, полном перегородок, тихо лежали старики. Сма помогла ему пройти в дальний конец, где, по словам автономника, находилась Ливуета. Они вышли в короткий широкий коридор. Из боковой комнаты появилась Ливуета и остановилась, увидев их.

Ливуета Закалве постарела: перед ними стояла седоволосая женщина с морщинистым лицом. Глаза ее не потухли. Она слегка распрямила плечи. В руках у нее был глубокий поднос со множеством коробочек и пузырьков.

Ливуета посмотрела на них: мужчина, женщина и маленький светлый чемодан – автономник.

Сма скосила глаза и, прошептав: «Закалве!», подставила руку, помогая ему слегка разогнуться.

Веки его поднялись, он заморгал, а потом, прищурившись, уставился на женщину. Поначалу он, видимо, не узнал ее, потом его глаза медленно засветились пониманием.

– Лив? – сказал он, быстро моргая и косясь на нее. – Лив?

– Здравствуйте, госпожа Закалве, – поприветствовала Сма женщину, когда та не ответила.

Ливуета Закалве презрительно разглядывала человека, повисшего на правой руке посетительницы, затем посмотрела на Сма и покачала головой. Та даже подумала: сейчас все услышат от нее, что никакая она не Ливуета.

– Зачем вы продолжаете делать это? – тихо спросила Ливуета Закалве.

Автономник подумал, что голос у нее совсем молодой. Тут на связь вышел «Ксенофоб» с потрясающей информацией, почерпнутой из исторических хроник.

(«В самом деле? – просигнализировал автономник. – Мертв?»)