Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Мне казалось, что меня уже трудно испугать, но во рту все же появился резкий горький вкус, а руки задрожали. Может, сбив корабль, я вообще впаду в неистовство и расстреляю заодно и Лифт – пусть рушится на землю (или часть его все же улетит в космос? Что, если попробовать ради интереса?). Отсюда можно обстрелять полгорода. Да что там полгорода – весь этот чертов город, ведь пистолет позволяет стрелять по «кривой» траектории. Можно сбивать корабли сопровождения, штурмовые самолеты и полицейские патрули. Пока они до меня доберутся, я могу устроить во Врексисе такое, что всем не поздоровится.

Корабли уже над городом. Теперь, когда они находятся вне солнечных лучей, их лазерозащищенные зеркальные корпуса стали тусклее. Они продолжают спуск, высота – километров пять. Я снова проверяю пистолет.

Может, он не сработает? – думаю я.

В пыли и саже над городом светятся лазеры, покрывая высокие кучевые облака небольшими пятнами. То гаснут, то снова загораются прожектора, медленно взлетают и падают вниз фейерверки, мерцая и разбрасывая искры. Хищного вида корабль величественно устремляется навстречу гостеприимным огням. Я оглядываю хребет с деревьями на его гребне – вокруг никого. Теплый ветерок доносит до меня рокочущий звук машин, несущихся по шоссе.

Я поднимаю пистолет и прицеливаюсь. На голографическом дисплее появляется строй кораблей – сцена яркая, точно вокруг день. Настраиваю увеличение, нажимаю кнопку запуска. Пистолет четко нацеливается на флагманский корабль и замирает в моей руке. Мигающая белая точка на экране обозначает центр корабля.

Я снова оглядываюсь, сердце у меня колотится, рука удерживается неподвижно пистолетом, который закреплен при помощи поля. В глазах жжение. Корабли зависают в нескольких сотнях метров над величественными зданиями Внутреннего Города. Корабли сопровождения там и остались, а центральный корабль, флагман, величественный и массивный, точно зеркало, поднесенное к мерцающему городу, спускается к Главной площади. Пистолет двигается вниз в моей руке, следуя за кораблем.

Может быть, посла Культуры все же нет на корабле. Может быть, все это подстроено Особыми Обстоятельствами. Не исключено, что Культура сейчас готова вмешаться в ход событий, и планирующие Разумы только потешаются, наблюдая, как я, отступник, тут из кожи вон лезу. Информацию насчет посла вполне могли подсунуть мне на случай, если у меня зародятся сомнения… Не знаю. Я ничего не знаю. Вариантов море, вот только выбора никакого.

Я нажимаю спусковой крючок.

Отдача отбрасывает назад мою руку, вокруг меня вспыхивает свет. Ослепляющая, сверкающая линия прочерчивается чуть ли не мгновенно на десять километров – от меня до корабля. В голове раздается резкий звук взрыва, меня сбрасывает с пенька.

Когда я снова сажусь, корабль уже упал. На Главной площади бушует пламя, поднимается столб дыма, вверх взлетают стрелы каких-то жутких молний; оставшиеся лазеры и фейерверки потускнели. Я стою, дрожа, в ушах у меня шум; я смотрю на дело рук своих. Перехватчики из сопровождения с запозданием обшаривают воздушное пространство над местом падения и вонзаются в землю – их автоматические системы слежения ловятся на плазменные молнии. Затем боеголовки ярко взрываются на улицах, среди зданий Внутреннего Города, громоздя руины на руины.

Над парком еще висит и грохочет рокот первого взрыва.

Зашевелились полиция и корабли сопровождения. Я вижу, как из Внутреннего Города понимаются полицейские патрули с мигающими маячками. Корабли эскорта медленно разворачиваются над всепроникающей мерцающей радиацией, излучаемой обломками.

Сую пистолет в карман и бегу вниз по влажной тропинке к мотоциклу, прочь с вершины холма. Где-то внутри моих глаз все еще остается световая линия, на краткий миг соединившая меня с кораблем; воистину светлый путь, думаю я и с трудом сдерживаю смех. Светлый путь в мягкой тьме разума.

Я спешу вниз и присоединяюсь к толпе бегущих.

Нечетный придаток

Фропом, печальный и подавленный – безответная любовь неподъемным камнем лежала на душе, – нетерпеливо посмотрел в небо, потом медленно покачал головой и безутешно уставился на луг, простиравшийся прямо перед ним.

Детеныш пасуна, жевавший траву на равнине вместе с остальным стадом, набросился на одного из своих собратьев. Обычно пастырь наблюдал за их игривыми драками с интересом, сегодня же издал тихий скрип, предостерегая разгорячившихся зверушек. Кувыркавшиеся детеныши глянули в сторону Фропома, но драться не перестали. Фропом выбросил в их сторону руку-плеть, хорошенько вытянув игрунов по задницам. Взвизгнув, они мгновенно отпрыгнули друг от друга и побрели, мяукая и тявкая, к своим мамашам на краю стада.

Фропом посмотрел им вслед, а затем с шорохом, напоминающим вздох, возвел глаза к ярко-оранжевому небу. Он забыл про пасунов, про окрестные луга и вновь задумался о своей любви.

Его возлюбленная, его милая, та, ради которой он с радостью взобрался бы на любой холмик, перешел вброд любое озерцо… Его любовь, его жестокая, холодная, бессердечная, безжалостная любовь.