Выбор павшего. По следу памяти.

Кстати, о птичках!.. Кажется, у меня уже кое-что вырисовывается!.. Я проводила задумчивым взглядом одинокий кустарник, что скромно притулился в гордом одиночестве неподалеку от леса, и улыбнулась про себя. Вот и оно. Пора начинать спектакль под кодовым названием… Эм-м-м… Ну, просто — спектакль.

Остановив Мифа, я сползла с его спины и, насвистывая, направилась к кустику, провожаемая подозрительным взглядом Свята. А мысли ты мои читать не умеешь, а твоя бабушка мне специально амулет на такой случай дала… Я скрылась за кустом, села на землю и внимательно осмотрела сие творение природы. Невысокий. Мне по… ну, чуть ниже пояса. Листиками напоминает нашу черную смородину. Всем остальным — тоже. Даже ягодой. Я с любопытством сорвала одну, съела и скривилась. Тьфу, гадость. Точно — напоминает. Ненавижу смородину.

— Ты там еще долго? — нетерпеливо осведомился мой спутник.

— Уже, — буркнула я, морально собираясь с силами.

И, едва выйдя из кустов, согнулась пополам и заголосила:

— Ои-и-и-ий, живот боли-и-ит, не могу-у-у-у!

— Так я и поверил, — насмешливо фыркнул харт. — Хватит придуриваться и поехали!

— Не могу-у-у, руки-ноги сводит!.. — в лучших традициях "мыльных опер" вопияла я. — Умира-а-а-ю-у-у!..

— Касси, это не смешно! — повысил голос он.

Гордо промолчав, я мешком свалилась на траву и картинно скорчилась, обхватив руками предполагаемо больной живот. Свят тяжко вздохнул, соскочил с виала и покладисто уселся на траву в трех шагах от меня:

— Ладно, хочешь полежать — полежи.

Я тихо засопела. Не верит, зараза. Надо бы еще чего-нибудь придумать… И придумывала я так старательно, что не сразу обратила внимание на одну вещь — руки-ноги-то у меня действительно свело! Я страшно перепугалась. Вот те и смородина!..

Ой-ей…

Попытки разогнуться, распрямить свои несчастные конечности или заговорить ни к чему не привели. В тягостном молчании потянулись бесконечные минуты. Свят упорно не хотел верить в мою болезнь, а я — никак не могла доказать ему свою правоту. И неизвестно, сколько бы мне еще пришлось пролежать в позе спящего эмбриона, не сдайся харт и не реши самолично убедиться в том, что он — осел и круглый дурак, раз верит моим проделкам. Это я не для красного словца приплела, это у него на лице написано было, когда он перевернул мое неподвижное тело на спину и с унылым выражением на физиономии приготовился выслушать веское мнение о себе, любимом.

Я молча уставилась на него: мол, видишь, теперь убедился?

— Твою налево!..

Это он у меня успел выражений нахвататься…

— Что ты съела?! — унылое выражение мгновенно сменилось хмурой озабоченностью.

Я взглядом указала на куст. Мой спутник поморщился:

— Понятно. Тебя разве Магистр Альвиона в травах и ягодах разбираться не научила?

Я красноречиво закатила глаза. Учить-то она учила, да только я — не учила! Кто же знал, что оно пригодиться может? Мне проще ничего не есть из неизвестного растительного, чем учить, почему его есть нельзя. Но тут же — дернул черт…

— Лежи смирно! — и Свят, сорвавшись с места, резво убежал куда-то в направлении леса.

Да, можно подумать, я сейчас встану и уеду без него… В общем-то, я бы и встала, и уехала… если бы смогла. Проклятая ягода! Ведь куча безвредного вокруг растет — и надо же мне съесть именно опасную!.. Разыграть хотела, называется…

Нда.

Харт вернулся на удивление быстро, притащив с собой целую кружку какой-то ягоды. Присев рядом, он пару раз перевел взгляд с моего беспомощного тела на кружку, явно раздумывая, как бы сие противоядие в меня впихнуть. А выход-то один…

— Припарки делать придется, — пробормотал Свят после безуспешных попыток протолкнуть ягоды сквозь мои судорожно сжатые челюсти и, не удержавшись, упрекнул: — нашла время болеть!.. Ведь почти догнали твоего пророка!..

А сам-то, а сам-то!.. Кто из нас двое суток от лихорадки страдал, ась? Я, что ли?

— Это непредвиденное обстоятельство! — возмутился он, прочитав ответ в моих глазах.

Это — тоже!

— Это — нет!

Да, как и сапог…

— Если в следующий раз решишь меня разыграть — так хоть о своей безопасности прежде позаботься! — продолжал сурово отчитывать меня он. — Думать надо, что ешь, не маленькая!

Да, третье тысячелетие скоро разменяю… А как была всю жизнь рассеянной растяпой, так и останусь. Это уже не просто диагноз, это — лечению не подлежит…

— Ладно, не злись, — харт развел костер и подвесил на огонь котелок, бросив в быстро закипевшую воду ягоды и листья какого-то кустарника.

Опять еда всякой дрянью вонять будет… От привкуса перебей-травы едва отделались, теперь очередная «приправа» назревает…

— Кась, ты на меня сильно сердишься?

Ого! Что, совесть из длительного запоя вышла и решила проявить себя?..

— Это для твоего же блага!

Я те такое «благо» покажу! Только поправиться помоги!..

— Про то, что ты насекомых боишься, я не знал, честное слово! Это ведь непростые жуки…

Я метнула на него свирепый взгляд. Да, лечебные жучки, я уже поняла. Помогали мне избавиться от случайно выживших нервных клеток.

Свят, помешивавший варево в котелке, повернулся ко мне и невозмутимо пояснил:

— Ты курить не хочешь, заметила?