Выбор пути

Я встал, подошел, схватил Машу в подмышки, легко, будто она ничего не весила приподнял со стула и сграбастав в медвежьи объятия приник к полным, сладким губам девушки. От нее пахло чем-то неуловимо приятным — каким-то шампунем, или притираниями. Косметики на лице я не видел никакой — но я не спец в этом деле, может чуток и подмазалась. Губы у нее были точно без помады — плотные такие, пухленькие.

Маша не ответила на поцелуй. Она замерла, обвисла в моих руках, и когда я оторвался от ее губ, посмотрела на меня странным, остановившимся взглядом. И тогда я не выдержал и поцеловал ее еще раз — задыхаясь от нахлынувшего желания, от ощущения упругого, горячего тела! В этот раз мне показалось — но может только показалось! — что на мой поцелуй я получил слабый, но все-таки отклик. Что ее язык прошелся по моим губам — легким касанием, как ветерок по мокрым волосам.

Потом она несильно, но настойчиво уперлась мне в грудь ладонями, толкнула, и я отпустил ее, не в силах ничего сказать или сделать. Стоял, застыв, как соляной столб, а Маша вдруг недоверчиво помотала головой и задумчиво, медленно сказала:

— Сама себе не верю. Попробовал бы кто-то еще сделать такое — я бы его просто порвала как Тузик грелку! А тебе даже глаза не выцарапала. Как думаешь, почему?

— Может, влюбилась? Как и я? — предположил я с надеждой, изобразив на всякий случай подобие кривой ухмылки.

— Влюбилась? — Маша пожала плечами — не знаю. Парень ты красивый, мужественный. Мне такие не нравятся. Такие — еще те кобели. Один раз я уже обожглась… на всю жизнь заработала себе проблемы. И теперь снова обжигаться? Переспать с тобой конечно можно — у меня секса не было уже лет пять, хоть волком вой. Хорошо хоть, что интернет работает, можно порнушку посмотреть, да игрушкой побаловаться, но чтобы живого мужчину в свою жизнь впустить… Скажи, Василий Каганов, зачем ты мне нужен?

Я был немало шокировал такими интимными откровениями девушки, а еще больше меня удивило то, что она умудрилась запомнить мое имя. Значит, я все-таки ей не безразличен?

Нет — ну какова, а? О таких вещах говорит, о которых деревенские девки не то что сказать, даже подумать бы застеснялись! Впрочем — я могу и ошибаться. Сейчас такое время, что… в общем — все меняется. Феминизм всякий, интернет и прочие безобразия. Теперь молодняк не стесняется заниматься «дружеским сексом» с самого что ни на есть раннего подросткового возраста, и считается это вполне нормальным делом. Уж чего-чего, а эту изнанку жизни я знаю не понаслышке — все-таки успел некоторое поработать участковым в райцентре, всякого безобразия навидался.

— Зачем я тебе нужен? — я задумался, и взял Машину ладонь в свою — А чтобы не просыпаться одной. Чтобы было с кем поговорить, чтобы поплакаться в плечо. Чтобы калитку поправить — она у тебя вот-вот с петли сорвется. Чтобы стонать и плакать от наслаждения, чтобы смеяться моим глупым шуткам, и чтобы я выслушивал твои жалобы на тупых учеников и грозился пойти, и разнести всю эту богадельню к чертовой матери — вместе с родителями и тупыми учениками. Чтобы… быть не одной. Чтобы вместе. Хочешь этого?

— Не знаю. Не задумывалась — Маша освободила руку и села на свое место — Мне надо крепко подумать, хочу ли я все поменять. А ты странный, Вася. Странный, но хороший. Я еще не встречала таких, как ты. А теперь иди, оставь меня. А то я сейчас заплачу, и у меня будет приступ. Иди Вась… я правда — подумаю!

Повернулся, и пошел на выход, шагая на негнущихся ногах как имперский бронеход. Два чувства раздирали меня, когда я выходя перешагивал порог Машиного дома — мне хотелось уйти отсюда как можно быстрее, и мне хотелось схватить девушку, неистово целовать, не обращая внимания на ее сопротивление, а потом содрать с нее всю одежду, бросить спиной на стол, и…

Что со мной такое случилось? Сам себя не узнаю. Чтобы я вот так взял, схватил практически незнакомую мне девушку, и стал ее целовать?! И какую девушку! Ту девушку, которую я должен проверять по долгу своей службы — не спятила ли она совсем и не перерезала ли соседей в радиусе сотни метров от ее дома!

Это что, типа — «любовь с первого взгляда»?! Так я уже вроде не мальчик, какие тут любови? «Любофф», понимаешь ли! Все, что мне хотелось с самого начала — это затащить ее в постель, и не более того. Обоюдоприятные, необременительные отношения — вот как это называется.

Так откуда такая страсть?! Откуда желание схватить ее и унести домой — как трофей, добытый на поле боя? Перекинуть через плечо, и не обращая внимания на визг и ругань — оттащить домой полонянку. Чтобы заключить ее в свой гарем.

Хе хе хе… вот это мысли! Вот это полет фантазии! Может дом так воздействует? Ее проклятый дом? Навевает дурацкие мысли, сводит с ума? Может и так, а что?