Выбор (СИ)

Дёргаю его за кудряшку и хихикаю. Если Алестер ненавидит это, то я почему-то успокаиваюсь и наслаждаюсь. Уже миллиардный раз, я беру маленькие резиночки, сажаю его на пол у дивана, принимаю позу по-турецки и вожусь с его волосами. Эти каштановые кудри, которые если выпрямить, сделают из него рок принца или как называет Алестер, посмешище, радуют меня. Он уже сотню раз запугивал меня тем, что побреется налысо, но я уже не обращаю внимания. Он ничего не сделает.

— Твой рот должен быть занят, — с улыбкой, говорю я.

— И твой тоже. Я ещё ничего не услышал. Никаких подробностей. Ничего. Кто так поступает?

— А какая нормальная должна рассказывать своему парню о поцелуе с другим парнем? — смеюсь я. — Я же не самоубийца.

— Я твой ненастоящий парень.

— Да, и ты всё слышал. Я уже всё рассказывала.

— Под каким углом работает его язык?

Хохочу, дёрнув его волосы, из-за чего Алестер шипит и втягивает воздух.

— Нечаянно, — нелепо оправдываюсь я.

— Да, конечно, — фыркает он. — Я должен быть зол.

— Ты всегда зол.

— Не из-за того, что ты сейчас сделала это нарочно, а потому что он снова сделал это.

— Он ничего не сделал.

— Всего лишь ослушался меня.

Морщусь и закатываю глаза.

— С чего ты взял, что он вообще будет или должен тебя слушать?

— Надеялся, — выдыхает Алестер. — У него совсем нет инстинкта самосохранения?

— Думаю, есть, но не в том случае, когда ты решил, что у тебя получится его запугать. Вряд ли он боится тебя.

— Жаль.

Алестер откидывает голову назад и кладёт её на мои ноги. Его серые глаза устремляются в мои.

— Ты никогда не думала…

— Что?

Замечаю борьбу с самим собой в его глазах, но не понимаю, по какой причине. Знаю только то, что он обдумывает будущий вопрос.

— Попробовать ещё раз, — вздохнув, тихо говорит друг.

— Что именно?

— Попробовать кататься.

Настроение меняется моментально. Руки повисают по обе стороны талии.

— Эм, в том плане, что он тоже катается. Он же хоккеист, он может помочь тебе.

— С чем он должен помочь мне? — хмуро спрашиваю я, желая завершить разговор, но услышать ответ именно на этот вопрос. — Что со мной не так?

— Ты больше не хочешь кататься.

— Я не не хочу кататься. Я не могу.

— Потому что ты боишься!

— Да, снова разбить голову и сломать ногу, здоровье важнее!

— Это всего лишь оправдание, — отмахивается Алестер. — Ты всегда им прикрываешься.

— Не правда, ты знаешь, что я права!

— Нет, сейчас слышу это впервые. Боишься из-за своего отца. Боишься, что он снова вспомнит. Боишься, что не оправдаешь надежды и обязанность. Не искупишь вину, которой не существует.

— Он не забывал!

— Боишься, что он заставит вспомнить тебя, но ты не виновата! В этом вообще никто не виноват!

— Хватит, — жмурюсь я, закрывая ладонями уши. — Прекрати!

Алестер насильно одёргивает мои руки и силой держит их в своих.

— Да ладно, Эм, посмотри на меня, — мягко просит он. — Это же я.

Отрицательно кручу головой, не желая раскрывать глаза. Я вновь и вновь возвращаюсь в прошлое, от которого хочу бежать без оглядки. Менять старое на новое. Но вспышки воспоминаний ранят.

— Просто… попробуй, никто не настаивает на возвращении. Для себя. Ты не можешь отказываться от всего того, что любишь. Ты не должна. А он тот, кто может помочь.

— Он не поможете! — выкрикиваю я, пугая Алестера резкостью.

Резкая вспышка вспыхивает в его глазах, конечно, я знаю, что она означает.

— Поможет, вы оба любите лёд!

— Я не хочу. Это больше не нужно. Мне не нравится.

Он повержено выдыхает и отпускает мои руки. В его глазах буря, как в самые тёмные и мрачные дни, но Алестер почти смирился с ней. Уже давно мы не поднимали разговор о возвращении. Для этого просто не было подходящего случая, и сейчас Эйден стал причиной, по которой Алестер снова начал затрагивать старые раны.

Поднимаюсь с дивана и следую на кухню, потому что, если уйду в комнату, он всё поймёт. Ничего не остаётся, только как заняться ужином, не привлекая лишнее внимание. В голове кавардак, который следует расставить по местам. Этим я и занимаюсь, пока Алестер решил скрыться в своей спальне. Наверно, так даже лучше. Иногда нам необходимо побыть по разным сторонам баррикад, чтобы собрать мысли и направить их в нужное русло. По крайне мере, я надеюсь, что Алестер поймёт всю бессмысленность дальнейших попыток и убеждений себя и меня. Ничего не выйдет. Я не хочу возвращаться к тому, от чего ушла.

Но когда до ушей доносится грохот, не понимаю, что происходит. Этот грохот из моей комнаты, из-за чего пересыхает в горле. Бросаю ложку и бегу на звук шума.

Алестер роется по моему шкафу так, словно он принадлежит ему, благодаря чему сердце ускоряется.

— Что ты делаешь?

— Сейчас увидишь, — ворчит он, продолжая перебирать полки.

— Что ты делаешь!? — не сдерживая гнева, кричу я.

Алестер открывает дверцы и переходит на коробки. Он достигает нужной, из-за чего перехватывает дыхание. Я замираю. Не могу даже моргнуть или сделать вздох.

— Зачем они тебе? — спрашивает он, откинув крышку в сторону и вытягивая коньки за шнуровку, с помощью которой они завязаны. — Зачем они тебе, Эмма? Ты же не хочешь возвращаться!

— Это память, — силой выдавливаю я.