Выбор смерти

Ялик, привязанный к пню, показался ему весьма заурядным. Но, конечно, у народа Аури лодки были либо сплетены из ивняка и обтянуты кожей, либо выдолблены из ствола дерева; фальшборт у них закреплялся колышками или ивовыми прутьями. Здесь же были использованы настоящие железные гвозди! А уж когда Аури увидела, как он сел на весла, вместо того чтобы отталкиваться шестом или грести одним веслом, она прямо рот раскрыла от изумления.

— Это, конечно, привезли с Крита, — вздохнула она.

У Локриджа не хватило духу сказать ей, что разоренный Крит находится под властью венецианцев, а в следующем веке ему предстоит пережить турецкое нашествие.

— Возможно.

Он вел лодку среди камышей и ивняка, пока они не выплыли на открытое мелководье. Здесь расположился заросший кустами островок; солнце играло на спокойной воде. Вместе с одеждой Аури прихватила с собой рыболовные снасти. Она насадила наживку и умело закинула леску в укромное место под бревном. Локридж откинулся и вновь разжег свою трубку.

— Ты исполняешь странный обряд, — заметила Аури.

— Только для удовольствия.

— Можно мне попробовать? Ну пожалуйста!

Он дал себя уговорить; результат был именно такой, какого он и ожидал. Сглатывая и отплевываясь, она протянула трубку.

— У-ух! — Она терла глаза. — Слишком сильно для таких, как я.

Локридж усмехнулся.

— Я предупреждал тебя, девочка.

— Мне надо было послушаться. Ты всегда прав.

— Но послушай…

— Но мне бы хотелось, чтобы ты не говорил со мной, как с ребенком. — Она покраснела. Затрепетали и опустились длинные ресницы. — Я готова стать женщиной, когда только ты захочешь.

Сердце Локриджа забилось быстрее.

— Я обещал снять с тебя заклятие, — пробормотал он. Ему пришло на ум, что он ведь может погибнуть в предстоящем сражении. — В сущности, оно уже снято. Колдовства больше не нужно. Ну… понимаешь… проход через подземный мир… новое рождение. Понимаешь?

Ее охватила радость. Она придвинулась к нему.

— Нет, нет, нет! — Локридж не знал, как быть. — Я не могу… сам…

— Почему нет?

— Посмотри вокруг… сейчас не весна.

— Разве это имеет значение? Все остальное ведь тоже изменилось. И знаешь, Рысь, ты мне так дорог…

Аури прижалась к нему — теплая, неясная и горящая желанием. Ее губы и руки были очаровательно неловкими. «Что ж, мой собственный дедушка назвал бы ее мужа счастливчиком, — подумал он, утопая в ее волосах и в ней самой. — Но нет, черт возьми, нет!»

— Мне придется оставить тебя, Аури…

— Так оставь меня со своим ребенком. Я не хочу думать, что будет потом — не сегодня.

Проявить резкость было выше его сил. Локридж сделал единственное, что пришло ему в голову, — подвинулся слишком далеко вбок, и ялик опрокинулся.

К тому времени, когда они перевернули его и вычерпали воду, ситуация была уже под контролем. Аури восприняла знак недовольства богов без страха, поскольку всю жизнь прожила среди подобного рода предзнаменований; она даже не была особенно разочарована: слишком светло и радостно было у нее на сердце. Она стянула с себя мокрое платье, хихикая из-за того, что Локридж не захотел раздеться.

— Во всяком случае, я могу смотреть на тебя, — сказала Аури, когда к ней вернулась рассудительность. — Еще будет время, после того, как ты освободишь Авильдаро.

Локридж помрачнел.

— Деревня, которую ты знаешь, не вернется, — сказал он. — Вспомни, кого не стало.

— Я знаю, — ответила она с грустью. — Эхегона, который всегда был таким добрым, и Вуровы Веселого, и еще стольких других. — Однако все, что произошло с тех пор, приглушило ее боль. Кроме того, люди Тенил Оругарэй не переживали потери так тяжело, как те, кто пришли после них. Они прекрасно научились принимать все таким, как оно есть.

— К тому же нельзя забывать о ютоазах, — продолжал Локридж. — Мы можем прогнать это племя в этот раз. Но есть ведь и другие могущественные племена, которым не хватает земли. Они вернутся.

— Зачем ты все время мучаешь себя, Рысь? — Она склонила голову набок. — Ведь у нас есть сегодняшний день, и… О-о! Рыба!

Он жалел, что может лишь притворяться веселым, но не радоваться жизни по-настоящему, как она. Его мертвые были с ним неотлучно: народы, короли и не оставившие по себе памяти простые люди во всех эпохах, где шла война во времени, — да, даже тот парень, которого он убил у себя на родине через четыре века. Он видел теперь, что его ханжеская уверенность в своей правоте лишь прикрывала ощущение виновности в убийства «О, конечно, я этого не хотел, — устало говорил он себе, — но факт остается фактом… это произойдет… и будь это в моей власти, я вывернул бы само время наизнанку, лишь бы этого не было».

Они завтракали своим уловом, в стиле сашими, когда протрубил рог. Локридж вздрогнул: так быстро? Не теряя времени, он стал грести к дому.