Выбор веры. Войны языческой Руси

Правда, претензии на мировое первенство уже давно показали свою несостоятельность. Выяснялось, что Византии далеко до легендарного римского могущества, она постепенно теряла провинции. Но понятие лидерства переосмыслили, политику подкрепили религией. Если империя является оплотом христианства, в этом и состоит ее первенство. Христиане приналежат Церкви. А руководство Церкви – подданные императора. Значит, он выступает повелителем всех христиан мира. По сути интересы Византии и отдельных ее монархов приравняли к заповедям Самого Господа. В таком случае стоило ли стесняться с «варварами», соблюдать договоры с ними? Польза христианству, то бишь империи, неизмеримо выше. И если императора убил более сильный соперник, это тоже может быть полезно империи, читай – христианству.

Но ведь и само христианство не было единым. Триста лет оно существовало в тайных общинах. В каждой были свои проповедники, понимали учение по-разному. Когда христианство вышло из-под запрета, выплеснулись противоречия. Ариане считали Иисуса Христа не Богом, а человеком, на которого снизошел Святой Дух. Монофизиты – Богом, но не человеком. Несториане принижали святость Богородицы. Сторонники Савелия разделяли Св. Троицу на трех богов. Монтанисты и донатисты отрицали покаяние. А чтобы очиститься от грехов и достичь «спасения», лучшим способом видели «мученичество»: истязали сами себя, друг друга, а то и заставляя посторонних убивать себя. Император Ираклий хотел найти компромисс между православными и монофизитами, а в результате породил еще одну ересь, монофелитство. Этот разброд Церковь трудно и настойчиво преодолевала на шести Вселенских Соборах. Вырабатывался Символ Веры, разоблачались и осуждались лжеучения.

Но и язычество, казалось бы, побежденное, дало неожиданную поросль. Оно тоже было неоднородным. Простые люди искренне верили в древних богов. Ходили в святилища кланяться статуям, несли им свои нехитрые жертвы. Добросовестно исполняли обряды, доставшиеся от предков. Уж какие есть, а так было принято – в одних странах исцарапать себе лицо в честь возлюбленного богини, отдаться ради нее первому встречному, в других устроить общее пьяное беснование. Самые увлеченные по-прежнему готовы были искалечиться, отдавать богам жизни, чужие или свои. Население языческого Рима с энтузиазмом подхватило культ «матери богов» Кибелы, и сенат несколько раз расследовал дела о массовых сектах с членовредительством и человеческими жертвоприношениями [85]. Тянулись и к сирийскому Элагабалу, к арабской богине любви, для которой резали девочек.

Такое язычество пало. Когда селяне и городская беднота узнавали о Настоящем Боге – светлом, добром, чистом, они отвергали мертвых идолов и принимали Живого Христа. Принимали без мудрствований, простодушно, всем сердцем. Но существовало и другое язычество. Интеллектуальные римляне, греки, сирийцы, египтяне давным-давно не верили в истуканов. Не верили в мифы о своих богах и богинях. Сутью религии, как они полагали, были некие сокрытые знания. Обрети их – и откроешь бессмертие души, смысл жизни, власть над людьми и природой.

Эти знания искали в тайных мистериях Изиды, Астарты, Кибелы, Диониса, Деметры, Орфея, Гермеса, кабиров. Мифы переводились на уровень символов, облекались в философские теории. Они были сложными, понятными далеко не всем, но образованная элита как раз и считала себя особенной, неизмеримо выше черни. Приобщалась к грязным и темным ритуалам, но оправдывала их «высшим» смыслом. Прочие участники не знали его, а «посвященные» знали. В рядовых язычниках, фанатиках, жертвах, блудницах, они видели лишь «сырье» для собственного совершенствования. А раскрывать тайны было нельзя, тайны предназначены для немногих «избранных». Иначе чем ты будешь отличаться от наивной глупой массы?

Вот эти-то интеллектуалы никак не могли принять христианского равенства перед Богом. Для них оказывалась недоступной евангельская чистота и простота. Не вмещалось в сознание, как можно стремиться к Господу одной лишь Верой? Они начали приспосабливать христианское учение к своим старым оккультным теориям, и родился гностицизм (от греческого «гносис» – знание). Гностических теорий было много, но объединяло их одно, приоритет в них отдавался не Вере, а разуму. Выискивали переносный смысл в текстах Священного Писания. Бога-Творца низводили до уровня «демиурга» – ремесленника, причем злого, если он запретил людям трогать «плод познания». А благим началом выступал Змий. Ну а Крестная жертва Христа вообще не вписывалась в представления философов. Христос, по их мнению, приходил только для того, чтобы передать людям еще одно важное знание. Конечно, не всем людям, а тоже скрыл его для «посвященных». Появились апокрифические (т. е. тайные) евангелия, деяния, апокалипсисы, будто бы содержащие эти знания… [114]