Выбор воина

– Нетрудно сказать, – ответствовал Ангус. – Это народ рек, зовущийся русами, ибо река по-ихнему – Рось. А еще их зовут вендами, и варягами, и ругами, – всякий сосед по-своему. А землю их в Лохланне зовут Гардарикой, что значит Земля городов. Ибо силен этот народ и много в земле своей крепких городов имеет. И ведет их могучий воин, король Ольбард Синий Ус, с ним шесть вождей и пять сотен отважных воинов. На семи кораблях идут они прямо сюда, к Бругу на Бойне.

Тогда прекрасная Грайне снова спросила Ангуса:

– Скажи, о мудрый, зачем идут сюда все эти вожди с воинами, и женами, и детьми, и скотом, и со всяким иным богатством? Зачем идут они к Бругу на Бойне?

– Нетрудно сказать, – ответил Ангус. – Хаген, сын Стурлауга, идет, чтобы поселиться здесь, в земле Ирландии, и построить город, и распахать поля, и пасти скот, чтобы дети его детей жили в довольстве и счастье. Ибо муж твой, Диармайд О’Дуйвне, позвал сюда Хагена и нарек его при этом своим сыном. А сделал он так оттого, что Стурлауг, отец Хагена, и Эорвис, мать Хагена, погибли в битве и нет теперь у него родителей. А король русов идет сюда, чтобы вернуть под родимый кров мужа твоего, могучего Диармайда. Ибо друзья они и побратимы!

Тогда заплакала прекрасная Грайне от счастья и побежала в свои покои, чтобы надеть свои лучшие одежды и украшения, ибо была она женщиной и хотела предстать перед любимым мужем во всей своей красоте.

Мудрый же Ангус печально покачал головой, ибо предвидел он еще многие несчастья, предстоящие влюбленным. А корабли тем временем входили в устье реки Бойне…»

Копье Диармайда имело собственное имя – Га-Буйде. Что это значило, Сашка не знал, но частенько видел, как ирландец лелеет свое оружие, чистит и смазывает, украшает ясеневое древко искусной резьбой и время от времени дает копью «поиграть». В такие мгновения оно выглядело как змея со стальной головой, молниеносно вырастающая из рук воина, гибкая, словно резиновый шланг. Воин, играющий копьем, казался оплетенным сетью из полос и ярких бликов, настолько велика была скорость движений. И еще копье пело. Не так, как мечи. Те звенят и свистят в воздухе, копье же ревело рассерженным тигром, только изредка позволяя себе мелодичную трель, когда им наносили колющий или секущий удар…

Савинов пытался научиться владеть копьем, но за год, конечно, к такому результату даже приблизиться невозможно. Хотя для боя в строю Сашкиного умения вполне хватало. Но о том, чтобы проделать что-то подобное Диармайдову «ревущему копью» пока речи не шло. Ирландец своему искусству учился с детства… Но все-таки Сашка полагал, что он, по крайней мере, в курсе всех более или менее эффективных способов обращения с копьем. Как выяснилось, он ошибался…

«Змиулан» подошел к пристани примерно на длину весла. От крепости, возвышавшейся на холме неподалеку, быстро пылила навстречу прибывающим кораблям богатая колесница, запряженная парой ослепительно белых лошадей. Экипаж сопровождал десяток всадников. На колеснице стояли двое – мужчина и светловолосая женщина в богатых одеждах.

«Хозяева встречают», – подумал Сашка.

Его «Медведь» шел следом за «Змиуланом»…

И тут Диармайд передал кормило Ольбарду и взял свое копье. Следующие секунды растянулись и в то же время сжались до предела. Савинов видел, как ирландец быстро шагнул к борту, оттолкнулся древком… А потом единым мощным движением метнул свое тело вверх!

В Сашкиных глазах, как на фотопленке, запечатлелся краткий миг, в котором Диармайд, вытянувшись струной и опираясь одними руками на древко своего копья, завис в воздухе вниз головой. А сверкающее холодное железо наконечника было в ладони от лица ирландца… Потом время бросилось вскачь. «Змиулан» качнуло. Диармайд пронесся над водой, описав красивую дугу. Га-Буйде перевернулось в его пальцах… В следующий миг черноволосый ирландец мягко приземлился на дощатый настил пристани и замер, раскинув руки, прямой как свеча… С грохотом подлетела колесница. Кони встали на дыбы. Молодая красивая женщина бросилась с колесничной площадки прямо в объятья Диармайда. Их волосы на мгновение сплелись – черные с золотыми…

Это было здорово! Конечно, Савинов знал, чисто теоретически, что возможны подобные фокусы. В конце концов, есть же соревнования по прыжкам с шестом… Но такое! Нет, давно ясно, что Диармайд очень сильный воин, у которого все эти смертоубийственные штучки, типа: «поднять щит – удар ребром – коли копьем – прикройся», уже переросли в ранг высокого искусства. Но что он может такое!..

Савинов поймал себя на том, что стоит разинув рот. Пришлось быстренько его захлопнуть. «Раскрыл пасть, раззява… И все же, ну до чего силен ирландец!» Сашка покосился на Ратимира. Тот одобрительно усмехался в усы, глядя на пристань. Потом крякнул, перекладывая кормило, и, мельком глянув на Савинова, сказал:

– Каков, а? Прием называется «стойка на острие копья». Говорят, вальх как-то раз убил им пятьдесят воинов.

– Не понял. – Сашка тоже посмотрел на пристань. – Это же прыжок. Как им можно убить, да еще пятьдесят человек?