Выбор жизни

– Отложим пока на будущее интересную загадку. Вернись к магине. Или колдунье? Ну, не суть. Рассказывай!

– Я даже не знаю, – смущенно сказала Таня. – Когда лэрд встал, он пошел в один из шатров. И там сидела эта… Кили О’Дал. В возрасте уже, заметно за шестьдесят. О чем говорили, не поняла. А потом она посмотрела, – девушку передернуло, – как иголкой ткнула. Показала: иди сюда и садись. Взяла руками за голову, продолжая беседовать, и будто током долбануло. Никогда не било? Не из розетки, но два контакта в детстве пальцем сводишь?

– Я понимаю.

– Ну вот. Шарахнуло нехило, аж в глазах темно стало. А потом она показывает руками, – опять этот жест с вытянутым пальцем. – Берет меня здесь, – второй рукой за кисть, – и огонь появился. Опять что-то сказала лэрду и небрежно на дверь указала. Типа вали отсюда. Я вышла, ощущение вспомнила и попробовала. Есть! Без нее есть! Но чтобы еще чего – как делать, не понимаю!

Из хлева донесся возмущенный крик и звук удара. Незадолго до этого в него зашел Бойл в сопровождении еще одного незнакомца со шпорами и в кольчуге. Невольно кошусь на происходящее. В проеме не все, но многое видно. Она и не пытается прорваться. Потом смутное бубнение голосов, прервавшееся внезапно.

– Вот и прекрасно!

– Чего? – глядя на вход в сарай, спросила Таня в недоумении.

– Головой подумай. Тебя явно проверили на способности. И они есть. Какая категория по туземной квалификации – мы со временем разберемся, как и что дальше делать. Главное, язык выучить. А правильным действиям научимся. Раз что-то вышло, со временем и другое пойдет.

– Это чего же они там творят! – сказала с негодованием на хорошо знакомые ритмичные звуки.

– Сиди, – дернул ее назад, не позволяя встать. – Убери руку от пистолета, иначе ударю!

– Да они же насилуют! – Но кобуру оставила в покое. Видать, поверила.

– Мне отсюда лучше видно, сама раком встала.

– Когда двое здоровых жлобов нож приставят, сама – да!

– Ты не на Земле, – прошипел я ей в лицо со злостью. – Хоть что-нибудь читала перед Лазом, кроме книг про безумную любовь с мускулистым красавцем-рыцарем? Или дальше не пошла? «Вестник миров» даже не открывала?

Официальное издание, выпускаемое немалым тиражом и печатающее строго научные статьи и наблюдения в иных мирах. По общественной, религиозной практике. Биологию с разными астрономиями в других журналах печатают. А это читать иногда очень занимательно. Хотя многие дальше брачных обычаев не идут. А не мешало бы разобраться, что культ прекрасной дамы очень специфический обычай определенного времени и района Европы. Такое встречается крайне редко, да и те могли платонически вздыхать в основном у трубадуров в песнях. А на деле дамы имели любовников, а кавалеры валяли крестьянок без малейших угрызений совести, продолжая петь о любви. И это еще ничего. Как писали в одной из биографий про небезызвестного человека, с афоризмом про Париж, стоящий мессы, чтобы обмануть короля, тот сблизился с герцогом Гизом, и они спали в одной постели. Намек такой прозрачный, аж жир сплошной. И это в христианской стране! Чем занимались самураи, и вовсе не хочется вспоминать.

– И при чем тут это?!

– При том, что до двадцатого века практически везде и всегда, за редчайшим исключением, женщина была вещью! Она не могла наследовать, и муж распоряжался не только ее имуществом, но и телом. Иногда прямо продавали супругу. В просвещенной Англии, в девятнадцатом веке, например. Вписываться за чужую бабу, не имея понятия об их обычаях, – нарываться на крупные неприятности.

– Насилие остается насилием, в каком веке и на какой планете оно бы ни происходило.

Ох, и сюда пробрались феминистки. Еще поимеем кучу неприятностей от такого поведения.

– Макс, – позвал вывалившийся из хлева Бойл, почесывая брюхо под задравшейся рубахой. До ширинки на молнии пока не додумались, а то бы застегивал на ходу. – Не хочешь бабу? У тебя же есть чего кинуть, она согласная.

– Что он сказал? – напряженно потребовала Таня.

– Говорит, дешево берет, – перевел я с сарказмом. – Вдруг тоже присоединюсь… Нет, – уже доброжелателю Бойлу. – Лицо.

Как объяснить, что не мой тип, если слов не хватает. А уж сказать «брезгаю после других» и вовсе не способен. Да и знал бы, не произнес. Зачем обижать человека, пытающегося сделать тебе приятное.

Он заржал, хотя вроде ничего смешного не прозвучало. Или употребил как-то не так выражение? Сказал по недостатку у меня ума нечто оставшееся неизвестным приятелю, закончившему свое дело, и оба учапали, посмеиваясь.