Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

Общественное мнение ищет выход из негативных тенденций дня сегодняшнего, ориентируясь при этом на исторический опыт. На щит поднимаются в основном такие консервативные деятели русской истории, как Николай I, Александр III, Леонид Брежнев, либо «сильная рука» – Иосиф Сталин. Эксперты уже давно называют В. Путина мировым лидером новых консерваторов, постоянно встречаются выводы такого типа: «Владимир Путин решительно выступил в защиту консервативных ценностей, благодаря которым Россия сможет противостоять идущему с Запада размыванию норм морали и „хаотической тьме средневековья“».[81] Власть опирается на консервативную часть общества, численно в разы превосходящую либеральное ядро. По разным данным, 65–70 % россиян могут быть отнесены к консервативному большинству, хотя далеко не все из них имеют последовательно консервативные взгляды. Относительно немногочисленные либералы, имеющие установки на вестернизацию, в этих условиях обречены скорее на внутреннюю и внешнюю эмиграцию. Впрочем, в современной России они обладают собственными информационными ресурсами и немалым влиянием на городскую интеллигентскую среду.

Тренд неоконсерватизма основывается на семейных, традиционных ценностях, этатизме, патриотизме, державности, тяге к порядку и стабильности. В этот тренд прекрасно вписались и события на Украине 2014 г., тогда В. Путин выступил в роли собирателя «Русского мира». Значительного количественного роста самого консервативного большинства в этот момент не произошло, скорее поменялся градус настроений, ставших более разогретыми и радикальными. У людей появилось и укрепилось ощущение «единой нации» (по данным ВЦИОМ, с 2012 по 2017 гг. доля тех, кто согласен с лозунгом «Мы – единая нация», выросла с 23 % до 54 %).[82] «То, что сейчас мы наблюдаем, можно назвать очередным „абортом“ модернизационных процессов в России. Каждый шаг развития и усложнения общества наталкивается на интересы господствующих групп, которые, чувствуя угрозу для себя, резко упрощают структуру общества, тем самым сохраняя свою власть… В состоянии возбуждения общества (а именно это мы сейчас и наблюдаем) актуализируются архаические пласты и структуры общества, а также архаические механизмы консолидации населения,» – считает Лев Гудков.[83]

Причины роста консервативных настроений, на наш взгляд, лежат преимущественно в политической плоскости. Старт этому процессу дало политическое противостояние между властью и протестным «белоленточным движением». За победой Владимира Путина на выборах президента в марте 2012 г. последовали жестокие столкновения на Болотной площади 6 мая 2012 г., затем – законы о детях-сиротах, о гей-пропаганде, об оскорблении чувств верующих. Эти законы откололи от недовольной «белоленточной» либеральной массы как умеренных, так и радикальных националистов, патриотов-державников и левых. На следующем этапе, во второй половине 2013 г., произошло резкое ухудшение отношений с Западом, включая бойкот западными лидерами Олимпиады в Сочи, новый украинский Майдан, государственный переворот в Киеве, присоединение Крыма и Севастополя, санкции и контрсанкции, войны на Донбассе и в Сирии. Россия все больше превращалась в осажденную крепость, а власть – в военную, мобилизационную, добиваться замены которой в военное время – предательство. Слова «предатели», «пятая колонна», «либерасты» стали неотъемлемой частью российской политической жизни. К этому процессу активно подключилась и РПЦ, то устраивавшая «антилиберальные» молебны, то объявлявшая крестовый поход против западной морали и ценностей.

Крымские события 2014 г. мобилизовали общественное мнение вокруг В. Путина, что привело и к росту его рейтинга, и к увеличению его электорального ядра – доли тех, кто его поддерживает безусловно. По данным мониторинга ИС РАН, с 2013 г. к октябрю 2014 г. размер электорального ядра вырос больше чем вдвое: с 23 % до 55 %. При этом поддержка оппозиции упала с 21 % до 7 % [Российское общество…, 2015: 119]. К марту 2018 г. доля «путинского» ядра снизилась до 42 % от общей численности избирателей, однако это снижение никак не повлияло на его электоральный рейтинг.[84] Свою роль сыграли и политические метаморфозы в оппозиционном лагере. Думская оппозиция давно уже договаривалась с властью по большинству важных вопросов, а с 2014 г. придерживалась идейных рубежей «посткрымского консенсуса». Радикальная, «несистемная» оппозиция отпугивала неготовых к революционным потрясениям россиян маргинальным стилем поведения. Как результат, при выборе между властью и оппозицией более 50 % россиян в марте 2014 г. выбирали власть, и лишь 13 % – оппозицию.