Выбраковка

Легок на помине, из юринского кабинета вышел дорого одетый мужчина. На выбраковщиков он даже не посмотрел, с головой углубившись в какие-то бумаги, и скрылся за углом.

Гусев оттер Валюшка плечом и заглянул Маше в глаза.

— Ты чудо, — сказал он. — Медаль не обещаю, но признательность гарантирую. Теперь блокируй связь, пожалуйста. Не хочу, чтобы нас беспокоили. Если сунется в кабинет мелкая сошка — у Юрина важные гости. Если кто-то из менеджеров высшего звена — черт с ними, пускай. Может, с собой прихватим. Ты же понимаешь, у нас план. На этой неделе приказано расстрелять десять президентов и двадцать вице. А также спасти не меньше сотни заколдованных принцесс, вот наподобие тебя.

Польщенная Маша залилась краской.

— Не такие уж вы и страшные, господа секретные агенты, — пробормотала девушка, отводя взгляд.

— Приятно слышать, — улыбнулся Гусев. — Когда мы с Юриным войдем в лифт, постучи в дверь, за которой сидит Марина, пусть тоже спускается. Ага? Заранее благодарен. Леха, за мной.

В кабинет они вошли без стука. Клиент играл на компьютере. Он оказался раскормленным дядькой лет пятидесяти, с короткой стрижкой и маленькими глазками. «Ох, порезвятся тут наши дознаватели, — подумал Гусев. — Ставлю десять против одного, что этот «президент» на самом деле зицпредседатель, свадебный генерал. От скуки лапает секретарш, чтобы хоть как-то время с толком провести. Вопрос — зачем он тут нужен такой? Однако кранты пенсионному фонду».

— Ну? — буркнул, не оборачиваясь, увлеченный игрой Юрин.

— Господин Юрин? — сладким голосом осведомился Гусев.

Юрин все-таки соблаговолил посмотреть в сторону выбраковщиков.

— Да, а в чем дело? — спросил он лениво. — Проходите, садитесь.

— Благодарю вас. Я старший уполномоченный Центрального отделения Агентства социальной безопасности Павел Гусев…

Юрин перестал шевелить «мышкой» и уставился на гостей уже более осмысленным взглядом.

— Это уполномоченный Алексей Валюшок, — продолжал Гусев. — Господин Юрин, вы обвиняетесь в сексуальных домогательствах и физическом насилии, повлекшем за собой…

— Су-у-ка!!! — проревел Юрин и так кулаком врезал по клавиатуре, что она чуть не разломилась, а компьютер протестующе заверещал. Гусев привычным движением откинул полу куртки. Глаза Юрина уткнулись в рукоятку игольника, да так на ней и зафиксировались. Он медленно поднимался из-за стола, и Гусев подумал, что дело плохо. В ярости этот тип себя не контролировал совершенно.

— Вы имеете право оказать сопротивление! — Голос Гусева предупреждающе зазвенел. — Имеете право не называть себя! Имеете право не отвечать на вопросы! Согласно Кодексу законов о социальной безопасности с этого момента вы поступаете в наше распоряжение. В случае неповиновения вы будете обездвижены или убиты. Предупреждаю — любое ваше движение может быть истолковано как агрессия. Приказываю оставаться на месте. Руки на стол!

Юрин с видимым трудом овладел собой и замер. Глаза его оторвались наконец-то от рукоятки игольника и переместились на гусевский значок.

— Обыскать, — распорядился Гусев.

Валюшок не спеша, чтобы не испугать клиента, приблизился к Юрину и довольно ловко его ощупал.

— Чист, — доложил он.

— Понял. Юрин, вы меня слышите? Вы признаете себя виновным?

— Нет… — выдавил Юрин. — Нет! Да нет же!

— Хорошо. Юрин, мы с вами сейчас выходим из офиса на улицу. Выходим не спеша, без резких движений. Хотите жить — подчиняйтесь. Малейшая провокация — стреляю. Вы идете первым, мы за вами. Ясно?

— Ребята… — умоляюще протянул Юрин. — Да она же сука… б… поганая… Она меня шантажировала…

— Этим займется следствие, — пообещал Гусев. — Если вас действительно подставили, все будет хорошо. Вы получите компенсацию за моральный ущерб. Не исключено, что с вас даже снимут одно предупреждение. Лица, виновные в оговоре, будут жестоко наказаны. А пока что — делайте что вам говорят. Мы уезжаем.

Юрин едва заметно кивнул. Похоже было, что он мучительно рассуждает — кинуться на обидчиков с кулаками или заплакать.

— Выполнять, — сказал Гусев. — Двигайтесь, Юрин. Выходим.

Любой нормальный человек на месте Гусева посоветовал бы Юрину не искать защиты у охранников — мало ли что задержанному в голову взбредет, лучше уж предупредить. Но Гусев осознанно промолчал. Во-первых, Юрин склонен к насилию и запросто может спровоцировать бойню на выходе — просто из спортивного интереса. Во-вторых, Гусев недаром сказал «лица, виновные в оговоре», употребил множественное число. Если Юрин виноват, то намек, что обвинила его не только одна-единственная «б… поганая», должен клиента окончательно вывести из равновесия. И нечего ему лишний раз напоминать, что можно натравить охрану на выбраковщиков, а самому под шумок удариться в бега. И так догадается, если очень захочет. Гусев поймал себя на том, что хочет стычки. Теперь, увидев изуродованную девчонку, — хочет. Он вернулся на работу, он вошел, кажется, во вкус.