Выдающийся реалист

Живя в костромском захолустье, Писемский внимательно следил за событиями в литературе. Он сурово осуждал мелкотравчатую, развлекательную беллетристику, получившую в то время большое распространение. "Видит бог, писал он издателю журнала "Отечественные записки" Краевскому, - сколько я желаю трудиться и сделать хоть что-нибудь для русской литературы, и с каким грустным и тяжелым чувством пробегаю я повести, романы и рассказы моих собратов, которые, кажется, и приучили цензоров к бесцветности и пошлости"*.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 41.

Зато с какой радостью приветствовал он все, в чем видел здоровые начала передовой русской литературы! Каждое новое произведение Тургенева, Л.Толстого (особенно его "Севастопольские рассказы"), Островского он воспринимал как свой успех. "Ваш "Банкрут" - купеческое "Горе от ума" или, точнее сказать, купеческие "Мертвые души", - писал он Островскому после прочтения его комедии "Свои люди - сочтемся"*. В развитии традиций Грибоедова и Гоголя, то есть традиций критического реализма, он видел одну из главных заслуг Островского, и поэтому малейшие отступления от этих традиций, как, например, в комедии "Бедность не порок", Писемский рассматривал как нечто чужеродное в творчестве великого драматурга**.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 26.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 75.

Среди многочисленных легенд, связанных с именем Писемского, легенда, будто он в период своего сотрудничества в "Москвитянине" испытал на себе влияние славянофильских идей, занимает далеко не последнее место. Однако, не говоря уже о том, что в его произведениях трудно найти мотивы, сколько-нибудь осязательно связанные со славянофильской идеологией, все его взаимоотношения с издателем "Москвитянина" М.П.Погодиным и членами "молодой редакции" этого журнала свидетельствуют о том, что он никогда не был последовательным единомышленником этих людей.

Дружеский кружок литераторов, составивших так называемую "молодую редакцию" "Москвитянина", по своим эстетическим и общественно-политическим устремлениям не был единым и монолитным, как это изображают славянофильствующие мемуаристы. Такие члены этого кружка, как поэт и критик Алмазов, критик Эдельсон, знаток старинной русской песни и благоговейный ценитель православного богослужения Филиппов и теоретик кружка Аполлон Григорьев, в сущности, с начала 50-х годов примыкали, с незначительными оговорками, к официальной идеологии. Хоть они и не прочь были при случае поиронизировать над старомодной и прямолинейной терминологией откровенного реакционера Погодина, их сотрудничество с ним было вполне закономерно.

В этом содружестве занимал особое место Островский. На первых порах он, может быть, и не совсем отчетливо сознавал свои расхождения с членами "молодой редакции". Но постепенно он все более и более ясно видел, что в его творчестве их интересуют лишь те элементы идеализации патриархальности, которые, как это показал Чернышевский в своей статье о комедии "Бедность не порок", в корне противоречили действительно плодотворному началу творчества драматурга, с такой силой выразившемуся в "Своих людях". С самого основания "молодой редакции" Островский был в ней наиболее последовательным сторонником гоголевского направления. Именно поэтому он и привлек Писемского в журнал.

Не входя непосредственно в состав "молодой редакции", Писемский пытался противодействовать влиянию А.Григорьева, из статьи в статью твердившего об антихудожественности произведений писателей "натуральной" школы, о необходимости примирения с господствовавшей в то время действительностью. "Я не советую вам верить Григорьеву на слово, - писал он Погодину в одном из своих писем, - он завирается иногда". "Посоветуйте говорить об авторах, настаивает он в другом письме к тому же Погодину, - чем о своих началах", разумея под последними излюбленные философские и исторические рассуждения Григорьева*. Правда, эти попытки поссорить явного реакционера Погодина с проповедником чуть-чуть подновленного славянофильства Григорьевым были довольно наивны, но они, тем не менее, весьма характерны для Писемского. В конце концов он отходит от этого кружка, резко осудив свойственное большинству его членов "лицемерие, ханжество", "возмутительное, безмысленное славянофильство"**. С 1853 года он прекращает сотрудничество в "Москвитянине".

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 47.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 62.