Выдающийся ум: мыслить как Шерлок Холмс

Довод Холмса ясен. Не то чтобы человек не испытывает эмоций или же способен абстрагироваться от впечатлений, которые образуются в уме почти автоматически. (В дальнейшем он говорит о мисс Морстен: «Должен сказать, что она очаровательная девушка» – высшая из возможных похвала в устах Холмса.) Однако эти впечатления не должны становиться препятствием для объективных умозаключений. («Но любовь – вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего», – добавляет Холмс сразу после того, как признает очарование Мэри.) Можно согласиться с тем, что некое впечатление у вас сложилось, а затем сознательно отодвинуть его в сторону. Можно согласиться, что Джейн напоминает вашу заклятую школьную подругу, и забыть об этом. Подобный эмоциональный багаж значит не так много, как можно подумать. И делать из этого правила исключения не следует никогда. Их нет.

Но как же трудно применять любой из этих принципов – не принимать во внимание эмоции, никогда не делать исключений, как бы вам этого ни хотелось, – в реальной жизни! Ватсону очень хочется верить только в лучшее в женщине, пленившей его, а все ее недостатки объяснять неблагоприятными обстоятельствами. Невоспитанный разум Ватсона упорно нарушает все правила умозаключений и восприятий, сформулированные Холмсом: сначала сделано исключение, затем дана воля эмоциям, и полностью утрачена холодная беспристрастность, о необходимости которой твердит Холмс.

С самого начала Ватсон склонен быть хорошего мнения о гостье. Уже в расслабленном, довольном настроении он ведет характерную шутливую беседу с соседом-сыщиком. И, к худу или к добру, влияние этого настроения сказывается на его суждениях. Это явление называется эвристическим аффектом: мы мыслим так, как мы чувствуем себя. В радостном и расслабленном состоянии мы воспринимаем мир более покладисто и менее настороженно. Ватсон чувствовал расположенность к гостье еще до того, как узнал о ее приходе.

И что же происходит после ее прибытия? То же, что и на вечеринке. Когда мы видим незнакомого человека, наш разум активизируется в соответствии с предсказуемой схемой, заранее определенной нашим прошлым опытом, нынешними целями, в том числе и мотивацией, и состоянием в данный момент. Когда мисс Мэри Морстен входит в дом 221В по Бейкер-стрит, Ватсон видит «молодую блондинку, хрупкую, изящную, одетую с безупречным вкусом и в безупречно чистых перчатках. Но в ее одежде была заметна та скромность, если не простота, которая наводит на мысль о стесненных обстоятельствах». Этот образ сразу же вызывает у Ватсона воспоминания о других знакомых ему юных хрупких блондинках – заметьте, не о кокетках, а о бесхитростных, простых, непритязательных девушках, которые не кичатся своей красотой, а облагораживают ее темно-серым платьем «без всякой отделки». И выражение лица Мэри стало для него «милым и располагающим, а большие синие глаза светились одухотворенностью и добротой». Ватсон завершает свой вступительный гимн словами: «На своем веку я встречал женщин трех континентов, но никогда не доводилось мне видеть лица, которое так ясно свидетельствовало бы о благородстве и отзывчивости души».

С места в карьер добряк-доктор переходит от цвета волос, лица и покроя платья к простирающемуся гораздо дальше суждению о характере. Внешний вид Мэри предполагает простоту; возможно, так и есть. Но делает ли он ее милой? Располагающей? Одухотворенной? Утонченной и чувствительной? У Ватсона нет никаких оснований выносить любое из перечисленных суждений. Мэри еще не успела сказать ни слова в его присутствии. Она только вошла в комнату. А в игру уже вступило множество предвзятых выводов, соперничающих друг с другом в стремлении создать завершенное представление о незнакомке.

В какой-то момент Ватсон обращается к своему предположительно немалому опыту, к обширным хранилищам своего «чердака» под грифом «Женщины, которых я встречал», чтобы дополнить деталями образ новой знакомой. Даже если он действительно был знаком с женщинами трех континентов, у нас нет причин полагать, что его оценки в этом случае верны – если, конечно, нам не сообщат, что в прошлом Ватсону всегда удавалось успешно оценить характер женщины по первому впечатлению. Но почему-то я в этом сомневаюсь. Ватсон очень кстати забывает, сколько времени ему понадобилось, чтобы как следует узнать своих прежних знакомых – если допустить, что он вообще успевал с ними познакомиться. (Отметим также, что Ватсон – холостяк, только что вернувшийся с войны, раненый и в целом одинокий, не имеющий друзей. Каким, скорее всего, окажется хроническое мотивационное состояние такого человека? А теперь представим себе, что он женат, любимец всего города и вдобавок преуспевает. Как он, в соответствии с этими обстоятельствами, оценит Мэри теперь?)