Выданные мужья обмену не подлежат

В этот вечер, когда девчонки ушли, она впервые написала Романтику длинное и прочувствованное письмо. А он в ответ прислал музыкальный файл с песней «До скорой встречи». Вот и пойми этих мужиков. Если это намек, то очень невнятный. Лариса вдоль и поперек изучила текст песни, понаделав гораздо больше выводов, чем мог представить этот Романтик.

«Охотник, опасен, мухоморы, в прошлом…»

Сплошные намеки, пугающие и непонятные. Почему опасен? Что у них в прошлом? Неужели Стас? А она смогла бы снова…

– А вот смогла бы! – неожиданно страшным шепотом призналась себе Лариса. – А что такого?

Человек – бумажный кораблик в реке судьбы. Куда волна плеснет – туда его и вынесет. К полуночи Лара твердо решила порвать с Игорем и вернуться к себе. В конце концов, жить на съемной квартире в роли то ли любовницы, то ли сожительницы унизительно.

– Я не девушка для встреч, – зло проворчала в пространство Лара. – У меня ребенок. Я ради этого прохвоста собственного ребенка на бабушку бросила!

Материнский инстинкт захлестнул ее словно цунами, но Лара, с трудом подавив желание среди ночи разбудить маму вопросом «Как там Женька?», завернулась в одеяло и попыталась заснуть. А в час ночи приполз виноватый Игорь с рассказами про то, что дома его не любят, не ценят, и он окончательно решил не ждать, пока вырастет дочка.

В общем, они снова помирились. Лариса даже не поняла, как так вышло, что она утром надушенная и причесанная опять варила для Игоря кофе.

– Я пойду с тобой! – строго сказала Светлана Макаровна. – Иначе ты опять все испортишь. Для такой беседы нужен вменяемый, авторитетный человек.

– Мам, я уже вполне вменяема, – вежливо, но решительно отказалась Яна. Она хотела поговорить с Костей с глазу на глаз без скандалов. А мама без скандала вряд ли сумела бы – слишком много претензий у нее накопилось. И конструктивный разговор мог перерасти в банальное выяснение отношений.

Яна не хотела ничего выяснять. Она желала одного – вернуть хотя бы кусок все равно какой квартиры. Тем более что у нее появился друг, которого селить вместе с мамой было бы опасно. Количество жильцов на маминой площади и так на критической отметке. Кроме того, Яна подозревала, что Саша маме не понравится.

Александр Талантов, по паспорту – Ежиков, был начинающим писателем. То есть начинал он давно, но именно сейчас, когда его эпохальный труд был завершен, они встретились.

Яна уходила с работы, а Александр, по-вампирски бледный, в красиво намотанном на тонкую шее шарфике, вламывался в издательство. Он тайфуном пронесся по коридору и ворвался в кабинет Егора. Немногочисленные сотрудники маленького издательства, давно привыкшие к нашествию разного рода гениев, на очередного автора отреагировали равнодушно. Какой там автор, когда рабочий день заканчивается! Тем более что Егор и сам умел справляться с незваными визитерами.

Авторы лезли изо всех щелей, как сквозняк. Они просачивались под видом курьеров, соискателей вакансий водителя и уборщицы и даже пытались изобразить крупных оптовиков, случайно зашедших на огонек подкупить грузовик книг.

Саша был честен. Он с порога объявил, что гениален и бухнул на директорский стол рукопись толщиной с хороший кулак. Егор натренированно улыбнулся, восхищенно потряс Сашину руку и обещал непременно прочитать шедевр, увлекая гостя к выходу. Но и Саша закалился в боях с издателями, поэтому в версию со скорым прочтением и непременным уведомлением о рецензии не поверил. Он требовал гарантий.

– Батенька, а какие же я вам могу гарантии предоставить? – изумился Егор.

Писатель высокомерно прикрыл глаза, недобро усмехнулся и выдал:

– Во-первых, дайте мне расписку в получении рукописи. Во-вторых, напишите там, что обязуетесь не украсть текст и идею. В-третьих, покажите мне текст договора. Я ознакомлюсь, пока вы рукопись читаете.

Когда Егор волок Сашу к выходу, тот торопливо рассказывал краткое содержание романа.

– Вот она – воля к победе! – потрясенно качнул головой завхоз, глядя вслед очередному отвергнутому автору.

Далеко Александр не ушел. Он понуро сидел на остановке и задумчиво разглядывал плакат с полуголой аппетитной девушкой, присосавшейся к пакету сока. Он был таким несчастным и отчаявшимся, как показалось тогда Яне, что в ней всколыхнулся материнский инстинкт, и она осторожно присела рядом. В подобном состоянии человек творческий мог и руки на себя наложить. Яна отчего-то почувствовала за него ответственность и решила хоть как-то утешить.

– А представляете, – вдруг воодушевленно повернулся к ней Александр, – если это не девушка, а сущность из параллельного мира, а этим соком они нас заражают, человечество деградирует, мутирует и превращается в апельсины, которые эти сущности потом жрут! И это не плакат, а замершая сущность, по ночам она выходит из-под стекла на бескровную охоту. Они просто входят в нас, заполняя кровь собой, и человек перестает быть человеком.

– Ой, – попятилась Яна, с неприязнью глядя на плакат.

– Надо записать идею, – неожиданно нормальным голосом произнес рассказчик. – Свежо и оригинально.

«Вот это упорство!» – уважительно подумала Яна.