Выдумки чистой воды

В этот миг на них упали носилки, по счастью, пустые, а за ними возник тот же некто с могучими руками.

— Все сидите? — хмыкнул он. — Беседуете? Ин-тел-ли-ген-ция!

Он поднял Слепого, перекинул его с руки на руку, пошлепал по заду — и швырнул на прежнее место.

— Ты что?!.. — пролепетал Водяной, потеряв от возмущения голос. — Да как ты?..

— Дурака если не учить, он дураком и помрет. Спасаем человека! — был уверенный ответ, и великан с натруженными руками исчез в клубах пыли.

Водяной кинулся было за ним, но где там… Слепой остался понуро сидеть.

— Пусть его, — тихо сказал он. — В конце-концов этот парень по имени Человеко-Час хорошо делает свое дело. Он куда более полезен обществу, чем я со своим отягченным воображением. Впрочем, я стараюсь это побороть. Но как совместить желание приносить пользу с бесполезностью всяких усилий?

Водяной не знал.

Слепой снова обратил на него веки.

— В конце концов я понял, что моя беда — в глазах. Я слишком внимательно смотрел, что ли… Смотрел — и видел яд, который таится во всех взорах. Мог разглядеть распадающиеся души… И ресницы не скрывали моего отвращения к таким людям. «Что ты выискиваешь несовершенства у других? — сказали мне. — На себя посмотри!» Я посмотрел. И решил: зачем осложнять свою судьбу? Сменю-ка я выражение глаз. Увы, я не знал тогда, что в жизни только так: пойдешь на одну уступку — и конца этой ведущей вниз лестнице уже не будет. Когда глаза мои смотрели весело — мне завидовали, потому что люди не любят видеть других счастливыми, от этого тяжелей переносить собственные беды. Я смотрел печально — от меня отворачивались, потому что люди не любят чужого горя, которому не могут помочь. Я смотрел злобно — меня избегали, потому что люди только за собой признают право на злость и обиду. К тому же, злых боятся, а я не могу переносить зрелища чужого унижения. И вот устали глаза мои, и я закрыл их и начал носить очки. В них и вижу прекрасно, и ко мне никто не цепляется. Да вот же они!

Слепой что-то поднял, старательно протер носовым платком и надел, повернув к Водяному уже зрячее лицо.

Стекла его очков оказались белыми, непрозрачными. В оправе были нарисованы глаза: тоже белые. И зрачки были белыми, пустыми…

Бросив на Водяного прощальный взор никаких глаз, Слепой растворился в пыли.

* * *

«Да чем они так пылят? Что они там делают? — чуть не закричал Водяной, чувствуя, что вот-вот умрет в этом непроницаемом одиночестве. — Веревки вьют из песка? Тучи перегоняют из одной земли в другую? Срывают горы? Засыпают моря? Или дразнят слонов, на которых держится Земля?!»

Внезапно где-то рядом ударил оркестр. Музыка реяла, словно весенний ветер. Она разметала по задворкам грязь и мусор, и открылась площадь — светлая, просторная, нарядная. В центре ее вздымалось беломраморное здание — до того огромное и глазастое, что наш герой вообразил его неведомым чудовищем и едва не ударился в бегство. Однако люди, которые толпились кругом, взирали на здание с некоторой надеждой, во всяком случае, без страха.

Из облаков, тоже чистых, снежно-белых, вырвался самолетик, сверкнул серебряно на фоне голубого неба — и красиво сел на крышу мраморного дворца. Из самолета вышел невысокий человек — и толпа вокруг Водяного замахала руками, зашумела, приветствуя его.

Человек покачал над головой сцепленными руками — и люди ответили еще более радостными криками. Неведомая сила витала над площадью, как бы отрывая всех от земли. Этого человека слушали так, будто вот сейчас, немедленно, ждали от него провозглашения чего-то жизненно важного.

— Друзья! — крикнул человек со своей недосягаемой высоты, и Водяной подивился, как его голос сразу установил полную тишину. — Друзья! Сегодня у нас радостный день: закончено переоборудование Отдела Распределения Благ в вашем Городе. Как вы знаете, прежнее здание имело множество обширных кабинетов для непомерно раздутого штата сотрудников, а сам отдел размещался в каморке. Теперь здание переоборудовано. Сотрудники Отдела, оставшиеся после сокращения штатов, будут сидеть все вместе в маленьком кабинете, а остальное место займет огромный зал, где и будут распределяться Блага.

Воздух пронзили счастливые крики.