Выдумщик (Сочинитель-2)

По мере приближения к Стокгольму, бормотание Обнорского становилось все глуше и глуше, а потом оборвалось вовсе — Катя посмотрела на Андрея и поняла, что он спит, привалившись лохматой головой к окну в дверце. Это была нормальная, естественная реакция человека, переместившегося из нервной и напряженной обстановки в спокойную и безопасную среду…

Подъехав к своему дому, Катерина долго не решалась разбудить Обнорского — так сладко он спал, таким по-детски беззащитным выглядело его лицо, с которого словно стекли преждевременные морщины и угрюмые складки… Катя подперла щеку кулачком и смотрела на Серегина до тех пор, пока вдруг не почувствовала, как у нее почему-то перехватывает дыхание, а к глазам подступают совершенно неожиданные слезы… Катерина запрокинула голову назад, не давая слезам пролиться, несколько раз глубоко вздохнула, успокоилась и только после этого осторожно погладила Обнорского пальцами по небритой щеке:

— Андрей… Андрюша… Просыпайся — домой приехали…

Серегин завозился в кресле, словно медвежонок, нахмурился, не открывая глаз, и недовольно пробормотал что-то маловразумительное:

— Ну… слушай… хватит… сейчас… мне… минуточку…

Катя засмеялась и легонько потянула Обнорского за мочку уха:

— Вставай, соня, Новый год проспишь!

Серегин сердито фыркнул, попытался закрыться от внешних раздражителей воротником куртки и снова что-то забубнил. У Кати вдруг екнуло сердце, она почему-то испугалась, что вот сейчас, в полусне, Андрей возьмет и произнесет какое-нибудь чужое женское имя… Дело-то в общем — житейское, у Обнорского наверняка были женщины, с которыми он жил намного дольше, чем с Катей, и эти дамы наверняка не вычеркнулись в одночасье из подсознания. Все это Катерина понимала и сама, и тем не менее, почувствовала, что, если Андрей вдруг буркнет «Оля» или «Маша», или «Зина», случится что-то страшное, что-то совсем ужасное и кошмарное. Однако, когда Катя наклонилась к Обнорскому поближе, она расслышала, что именно он бормочет:

— Кать, ну совесть-то… поспать-то… Кать, ну я же…

Обнорский даже не понял, что этим своим бормотанием он уже преподнес ей самый лучший новогодний подарок — она вроде как «загадала» — и выиграла.

В Катерину будто новые силы влились — она крепко ухватила Серегина за лацканы куртки, развернула лицом к себе и подарила ему такой нежный поцелуй, что Андрей просто не смог не проснуться окончательно… Кстати, проснувшись, он мигом сориентировался, прижал Катерину к себе так, что у нее косточки хрустнули, и вернул поцелуй — причем, с процентами… Катя, впрочем, очень быстро начала деловито вырываться из его рук:

— Все-все-все, пошли наверх, а то соседи смотрят…

— А что ж, соседи — не люди, что ли? — удивился Андрей. — Тем более, они шведы — самые большие сексуальные хулиганы… «Шведскую тройку» кто придумал? Вот то-то… А ты говоришь — соседи…

Катя засмеялась и выскочила из машины, выбрался на морозный воздух и разомлевший со сна Серегин — он потянулся с наслаждением, посмотрел на Катерину и вдруг сказал проникновенно и почти серьезно:

— Боже ж ты мой — каждый раз бы меня так будили, кайф-то какой! Знаешь, Катюша, я где-то вычитал интересное определение — что такое счастье…

— Ну, и что же это такое? — поинтересовалась Катя, запирая «СААБ».

Обнорский поднял указательный палец вверх и с важным видом произнес формулировку:

— Счастье — это, когда, просыпаясь, мужик видит рядом счастливое лицо любимой женщины…

Катя от неожиданности сначала вся сжалась, потом лицо ее вспыхнуло, и она бросилась к подъезду — очень быстро, так, чтобы Андрей не разглядел ее глаза… Обнорский никогда ей не говорил ничего о своих чувствах — наверное, считал, что это как бы и ни к чему… Не баловал он Катерину и ласково-нежными словами — хотя был и ласковым, и нежным… Вроде бы неглупый парень, он иногда не понимал самых простых вещей: каждая женщина «любит ушами» — каждая, даже самая серьезная, строгая и деловая на вид. А уж слов «люблю» или «любимая» Серегин тем более не употреблял. Он и сейчас не объяснился в любви напрямую, но… Где надо — там Катя очень остро и тонко чувствовала ассоциативный ряд.

Серегин, конечно же, не понял, что заставило вдруг Катерину, опустив голову, метнуться к подъезду. Он решил, что спросонок ляпнул что-то не совсем уместное. Андрей бросился за Катей, виновато спрашивая:

— Кать, погоди, Кать… Я что, не то что-нибудь сказал? Кать, погоди, я же ничего такого… Я же просто — ну, вычитал где-то про это определение, я же не к тому, что… Я…

Догнал ее он уже у самой квартиры — окончательно при этом запутавшись в словах. Катя быстро открыла дверь, втянула в квартиру Серегина с его сумкой-баулом и прошептала:

— Дурень ты… Какой же ты дурень…

А потом она обхватила его шею руками и закрыла глаза.