Выдумщик (Сочинитель-2)

Виктор Палыч отдал два срочных распоряжения — перекинуть контейнеры с ворованным «Абсолютом» с одного склада на другой (на тот, о котором Плейшнер ничего не знал), и доставить для разговора Моисея Лазаревича Гутмана.

Гутман, однако, ситуацию прояснить не смог — наоборот, запутал ее еще больше. По его словам выходило, что толчок ко всей теме дала какая-то Мишуткина прошмандовка — то ли Люся, то ли Люда, которая невесть где надыбала какие-то копии документов и приволокла их Плейшнеру как раз при Моисее Лазаревиче…

Антибиотик аж за голову схватился:

— Ну, Моисей, ну… Кочаны заклинило? С блядями серьезный бизнес забодяжить решили?! Ну вы, позорники… А я теперь вашу дристню расхлебывать должен?

Гутман трясся и божился, что «тема» чистой была — случайно, мол, выскочила… Виктор Палыч махнул рукой и начал вызванивать Черепа, чтобы отдать ему распоряжение на розыск этой Люси-Люды… Однако явившийся вскорости Череп привез еще одну непонятку — оказывается, после смерти Ващанова, но еще до похищения Плейшнера, кто-то замочил некоего Гришина, заместителя гендиректора «ТКК», бывшего «комитетовского» майора. Тут у Виктора Палыча совсем мозга набекрень пошли — ясное дело, из-за чего «конторские» так борзанули с Плейшнером — как тут не обуреть, ежели их людей валить начали… Но кто «сделал» этого Гришина? И зачем? Мишутка? Он бы на такой шаг без санкции Антибиотика не пошел… Не должен был, по крайней мере, пойти…

— Ну, и что ты обо всей этой канители думаешь? — спросил Виктор Палыч своего начальника «контрразведки».

Череп пожал плечами:

— Я предполагаю, что смерти Ващанова и Гришина, а также последующий захват Некрасова — звенья одной цепи. Все эти события так или иначе связаны с партией «Абсолюта»… Если Некрасова грамотно обработали, то… В сложившейся ситуации мы можем получить серьезный конфликт с трудно прогнозируемыми последствиями…

— Ну, и? — сжал челюсти Антибиотик. — Ты договаривай… Что делать-то дальше? Как мыслишь?

Череп покачал головой:

— Принимать решение вам… С моей точки зрения — обострение нам невыгодно… Я бы пожертвовал этой водкой… Или — хотя бы ее частью… Тогда можно было бы начать переговоры.

— За своих хлопочешь? — Виктор Палыч ощерился. — Вот так вот сразу — возьми и отдай нажитое? Фасон уроним…

Бывший подполковник КГБ спокойно ответил:

— Я лишь стараюсь учитывать реальные возможности противника. А они достаточно широки…

Антибиотик задумался, поцыкал зубом, наконец кивнул:

— В конце концов, пойло это можно и по-умному вернуть. Предъявы-то никто никому не делал пока… Плейшнер… Его все равно менять надо было, он мышей ловить перестал… Гена — упокой его душу, Господи — тоже, как чирей на залупе цвел, раздражал мусорскую массу, да знал много… А с корешами твоими бывшими не грех было бы и поближе завязаться вместо того, чтобы подляны друг другу строить… Серьезные люди всегда договориться могут… Ладно, тут обмозговать все надо, как следует… И расклад просечь пошире нужно… Ты вот что — шкурку эту сыщи, Люсю-Люду, растряси ее до матки. И с Гришиным этим — тоже прояснить тему требуется… Может, и впрямь, на ком из каких косяк[27] висит — так того поганца сыскать… Чтоб было, на чем торг держать…

Череп немедленно приступил к реализации полученных указаний, а Виктор Палыч вызвал к себе Валеру Ледогорова — дабы передать ему «грядку» Плейшнера со всеми оставшимися после Мишутки делами. Валеру-Бабуина старик почти любил (если он вообще был способен кого-то любить), по крайней мере доверял ему многое.

Ледогорову было поручено навести «ревизию» в хозяйстве Плейшнера — ему же Виктор Палыч передал и Гутмана, наказав беречь Моисея Лазаревича как родного папу, поскольку без старого еврея могли забуксовать многие дела — а пока разборка с «комитетчиками» не закончилась, еврея могли выкрасть так же, как и Мишутку. Валеру, естественно, пришлось ввести в курс дела и по всей этой тухлой водочной запутке… Бабуин «закусил» все на лету — Антибиотик даже удивлялся порой, откуда в башке у бывшего боксера столько мозгов неотбитых осталось…

Убийцу Гришина — некого отмороженного «бычка» Леху-Толстого — Череп высчитал и взял очень быстро. Парня сдала его же баба — продавщица из ночного киоска, неподалеку от которого бывший майор и погиб… Эту барышню, надо сказать, допрашивали и в милиции — но там она ничего не сказала, в «отказняк» пошла… Ну, а люди Черепа расспросили ее построже, они ведь не были погонами да законами скованы…

Леху с его Ниночкой вывернули наизнанку — и Череп лично убедился в том, что смерть Гришина ни как не была связана со злополучным «Абсолютом»… Леху до поры посадили в персональный загородный «зинданчик» Антибиотика — в бетонный бункер, оборудованный в одном загородном доме. Голова Толстикова могла понадобиться для переговоров с «комитетчиками». Ну, а ларечница Нина исчезла навсегда — ее утопили в озере Долгом — на всякий случай, чтобы ничего не сболтнула потом чего-нибудь.