Выдумщик

И я пытался идти этим путем. Но – не вышло. Закалка не та. Помню – получив гонорар (не за халтуру, а за книгу), я решил: а вот это я на всякую домашнюю лабуду тратить не буду. Истрачу красиво. Правда, зашел домой, но, увидев царившую там нищету, пришел в отчаяние. «Нет! Тут уже ничто не поможет!» Оттолкнув плачущих жену и дочь, кричавших: «Дай денег, папа, мы хотим есть!» – выскочил на улицу, сжимая в кулаке деньги. Вперед!.. Но куда? Как загулять в этом вакууме? В центр, в центр! Там еще теплится жизнь! Добежав до трамвайной линии, я остановился. Последняя попытка как-то вписаться, вложить средства в местный ландшафт. Ничего! И вдруг вижу: темнеет, уходя вдаль, очередь. Значит, все-таки что-то есть. Но разве имеет это отношение к загулу? Стиральный порошок. Впрочем, куда еще приложить энергию? Встал. Давали по две пачки. Взял. Спрятал под рубаху. Стал значительно толще – и вряд ли привлекательней. На себе взглядов – не замечал. Метра три пробежал – и «ударился об запах». Из другой, давно уже забытой жизни. Кофе! Надо было просто нюхнуть, и вперед, а я опять стою в очереди. Жена так мечтает о кофе! При чем тут жена? Шесть банок взял, тяжеленных. И тоже под рубаху – куда же еще? Руки должны быть свободными, для действий. Передвигался трудно, как водолаз, переносящий нелегально, под водой кофе в банках и порошок. Но я еще верил в счастье! Свое возьму.

Гляжу – куры. Прямо из ящиков продают. Синие, тощие. Страшнее нет! Уговорил – дали четыре, по две на каждую руку. Так и волок. С курами вместо рук вряд ли что сделаешь. У пивного ларька с большой очередью (это не конец, надеюсь, моего забега?) остановился передохнуть. Пытался кокетничать с двумя тетями из очереди, но безуспешно. Зато вдруг увидел: чуть в сторонке, на корточках, у земли, сидел мужик, и перед ним что-то шевелится на газетке. Мотыль! Червячки! Дочка давно умоляла достать – рыбки в аквариуме с голода дохнут!

– Мужик! Дай один сверточек. Куда? Клади в рот!..Нормальный. Но больше некуда… Шпашыбо!

Пиво решил не пить: могу мотыля проглотить. Вбежал домой… Метнул кур. Потом кофе, стиральный порошок. Немного перемешалось, но ничего, потребим. Выплюнул мотыля в аквариум. Рыбки забегали! Живем!

Нет позорных эпох! В любой – каждый человек делает, что может!

7

Я спросил у дочурки:

– Ты чего, Настя, в школу не спешишь?

И она вдруг заплакала:

– Там все смеются надо мной!

– Да? А из-за чего?

– Из-за тетрадок моих!

– Ну – это ерунда. Устраняемо!

– Не-ет! У всех девочек глянцевые тетрадки, а у меня шершавые. Перышко цепляется. Кляксы!

– Так давай купим глянцевые!

– Их у нас нет. Только в Москве! В одном-единственном магазине, – она тяжко вздохнула. – Девочка, которая со мной сидит, написала адрес. Но никому просила не говорить!

– Адрес? Или – что дала его тебе?

– Что дала! – Настя заплакала.

– Ерунда! Она еще позавидует. Будут тетрадки у Насти!

Настя заулыбалась.

А я к Феке явился.

– Ты мне халтуру обещал!

Высокомерно посмотрел на меня:

– Не халтуру, а работу в Худфонде! Повезешь голову Ленина в Хабаровск! Гостиница, купе!

– Мне?

– Ну, а кому же еще?

– Заманчиво, конечно. Но почему так далеко?

– Потому что я умею делать дела! Там Дворец трудящихся строят – и без Лукича нельзя! Москвичи шустрили, но я их обошел! – сказал с гордостью.

– Мне к матери надо! В Москве ты, что ли, ничего не пробил?

– Почему? Пробил! Хотел сам ехать – но тебе отдаю! Из уважения к Алевтине Васильевне! Привет ей!

Опять мама спасла.

И теперь, сдав груз (чью-нибудь чугунную голову) с платформы на грузовик и оформив акт сдачи-приемки, я мчался по московской утренней улице и вбегал первым в крохотный писчебумажный магазин. Только там!

– Есть! – улыбалась уже знакомая продавщица. – Отложили специально для вас! Вы же из Ленинграда специально ездите!

– Да!

Порадовал и их – что они не просто работают, а спасают! И я, выйдя из магазина, гладил разгоряченное лицо прохладными гладкими страницами. И это был, пожалуй, миг самого острого счастья за всю мою жизнь. Спасибо, дочурка!

Но все меньше их было. В смысле – голов! И в весе уменьшались. Головы теперь полые выпускались. Пустые, легкие. Без идей. Куклы! Внутри – ничего! Но и легкие перестали заказывать.

– Работать! Работать! – Фека стучал кулаком по столу.

Вино в бокале морщилось.

– Но я тебя не брошу! Мы команда! – Фека кричал.

Слезы хлынули. Ведь это он в последний раз в милиции говорил! И не обманул!.. Жизнь обманула.

– Будешь работать лично на меня!

– Огромная честь.

– Они не оставляют мне выбора!

– Кто?

– Неважно! Работаем!

Гляжу на него – полон уверенности… А ведь это я его когда-то от колонии спас!.. Или он бы и так не пропал?