Выдумщики

Молли жила в одной из квартир дома с синей крышей. Когда сани подлетели к нужным окнам, никто из наших спутников не думал ни о худом псе, ни об улице Погибших Лиц – друзей волновала только девочка, которая в них нуждалась. Только Феладиум не выбрасывал из головы пса и прямо под окнами Молли позвонил в «Дом Рождества» узнать у Топотоши – не проживает ли здесь волшебник-зоолог по имени Николас Перепелка? Топотоша ответил, что этот волшебник несколько месяцев назад куда-то спешно уехал. На этом расследование снова приостановилось.

В окнах соседней квартиры включился свет – видимо, сыщик во время разговора с домовым разбудил соседей Молли. Друзья притихли и на всякий случай тихонько опустили сани вниз, к самой земле. К счастью, свет вскоре снова выключился, и сани вернулись к окнам семьи Петерссон. Лариса превратила оконное стекло в снег, и выдумщики залезли в комнату девочки.

Молли спокойно спала на своей кровати-чердаке в обнимку с мягким Винни-Пухом. Комната была маленькой, но очень уютной. Из-за того, что ковер тут зеленого цвета, а на стене – красивое, аккуратно раскрашенное бумажное дерево, казалось, что это и не комната вовсе, а лесная поляна, на которой живут герои Алана Милна. Надо же, всего лишь немного фантазии – и крохотную комнатку можно превратить в волшебное место.

Но тем не менее девочка не была полностью счастлива. Как выяснил Моросик с помощью волшебного блокнота, ее родители были в разводе. Они были очень обижены друг на друга, поэтому каждый из них говорил девочке про другого не очень хорошие вещи. А Молли любила и маму, и папу и металась между ними как между двух огней.

– Бедная малышка, – проговорил Бирмингем, который вместе с другими волшебниками, пожилой феей, сыщиком и котом наблюдал за выдумщиками в окно. – Нелегко, когда родители перестают любить друг друга.

– Ну, ее-то они по-прежнему любят, – сказал Карлош. – Просто взрослые иногда слишком сильно обижаются друг на друга.

Коля, Моросик, Лариса и Марианна решили подарить Молли понимание взрослых. А звезду, сохранившую в себе этот волшебный подарок, они положили в блестящее розовое платьице. Сверху, конечно, добавили побольше конфет и открытку со шведским рождественским гномом Юльтомтеном. Затем Артур Трусишка запаковал это все в зеленую подарочную бумагу.

Из Швеции друзьям нужно было отправиться в Германию – там жил мальчик по имени Якоб Краузе, автор следующего письма. Листок бумаги с посланием мальчика Карлош выудил из толстого конверта, в который также был вложен портрет немецкого зимнего волшебника. По этому рисунку друзья поняли, что художник еще совсем маленький: один глаз у волшебника получился в два раза больше, чем второй, волосы почему-то были синего цвета, а на том месте, где должен был находиться нос, была дыра – это место явно слишком долго терли ластиком. Надпись на портрете гордо гласила: «Вайнахтсман, это ты!». В письме же было сказано следующее:

«Я не умею рисовать носы, и поэтому твой нос не получился. Я стер его и нарисовал новый. Но твой нос не получился еще раз. А потом еще. А синие волосы у тебя потому, что у меня не было серого карандаша, и я решил, что синий подойдет.

Я буду очень ждать, когда ты придешь! Приходи ко мне через окно. И приводи своего ослика. Я уже подготовил дом к вашему приходу. Например, нарисовал ваши портреты на обоях в кухне. Надеюсь, вы увидите эту красоту раньше мамы. Еще я засунул в туфли мамы и своих сестер столько листочков от цветов, сколько смог. Это для твоего ослика. Учительница рассказывала, что по традиции в обувь надо класть сено, но сена у нас дома я не нашел. Зато нашел горшки с мамиными цветами.

Мама (она еще не смотрела на свои туфли) сказала, что еще надо расставить на столе тарелки, чтобы ты положил в них сладости. Я расставил по дому всю посуду, которая у нас есть. Получилось очень красиво. Если будешь проходить в коридоре, не наступи на любимую мамину вазу.

Чуть не забыл – я хочу жить в замке и иметь дракона. Желательно поскорее.

Якоб Краузе, 7 лет.

Германия, город Бремен».

– Ой, – сказал Бирмингем. – Может, откроем письмо следующего ребенка? Вдруг он пожелал что-то более реальное, чем замок и дракон, и мы тогда сначала полетим к нему.

– Бирмингем, дорогой, не надо бояться трудных задач, – произнесла Лютенция, поглаживающая мирно спящего у нее на коленях кота Филиппа.

Карлош пожал плечами и вскрыл следующий конверт. Письмо мальчика из Бельгии было написано на большом альбомном листочке, и наши спутники подумали, что оно будет очень длинным. Что ж, они почти догадались:

«Здравствуй, святой Николай.

Сделай меня, пожалуйста, худеньким. 

Спасибо за внимание,

Тибо Питерс, 10 лет, Бельгия, город Брюссель».

– Ладно, – произнес Бирмингем. – В Германию, так в Германию.