Выдумщики

– На данный момент Амадеус все еще находится в волшебном театре «Шкатулка» в Шотландии – готовится к выступлению в ночном спектакле, – отрапортовал Топотоша. – Он ведь актер по профессии…

– Что удивительно, – вставил Огнеус, наклоняясь над зеркальцем еще ниже.

– Астрия и Джеральдина сейчас дома у своих родителей в Австралии, – продолжил домовой. – А Леопольд на Кипре – решил отдохнуть в одном из отелей, расположенных в городе Пафос недалеко от моря.

Лютенция возмущенно приподнялась на сидении:

– Феладиум Скорнелли! Зачем вы спрашиваете все это про близких мне людей?

Не ответив на вопрос, сыщик записал адреса, которые продиктовал ему домовой.

– Отель, в котором сейчас Леопольд, волшебный? – уточнил Феладиум.

– Отель, конечно, не волшебный, – ответил подбородок Топотоши.

– Что удивительно, – добавил Огнеус, еще ниже нагибаясь над зеркальцем.

Теперь в отражении были уже два его глаза и нос, а подбородку Топотоши осталось совсем мало места.

– Ох, да ничего удивительного, – отрезал домовой. – Это ведь Леопольд. Он на дух не переносит все волшебное. Хотя сам волшебник.

– Ну, не будем увлекаться составлением психологических портретов, – произнес сыщик. – Продолжайте приглядывать за подозреваемыми и, пожалуйста, держите нас в курсе происходящего.

Подбородок домового и лоб эльфа задвигались в знак согласия, и сыщик закрыл зеркальце.

Лютенция, наконец, перестала сдерживать свое возмущение. Пожилая фея глубоко вдохнула, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.

– ФЕЛАДИУМ СКОРНЕЛЛИ! КАК ТЫ ПОСМЕЛ ПОДОЗРЕВАТЬ МОИХ ВНУ…

Феладиум остановил ее жестом руки.

– Госпожа Кареглаз, не кричите. Причастность ваших внучек к исчезновению выдумщика мы еще проверим, – произнес сыщик и посмотрел на остальных. – А сейчас… Нам надо заехать на Кипр, мои друзья.

***

Море на Кипре близ города Пафос обладало совершенно «волнистым» характером – бушевало без конца, шумело, билось о камни, то увеличивая, то уменьшая размер своих волн. Коля никогда раньше не видел настоящее море. Он поднес к глазам бинокль и удивился тому, какое море живое и сильное. Море само по себе производило такое впечатление, как будто все знало о волшебстве.

На поверхности воды мальчик, к своему удивлению, увидел маленькие огоньки. Он пригляделся и понял, что это бумажные кораблики с крохотными свечками на палубах. Корабликов было много, и они медленно плыли по волнам.

– Что это? – удивился Коля. – Вон там, на волнах.

– О, это детские сны плывут, – словоохотливо пояснил Карлош. – Когда волшебник, дежурный по звездам, пролетает над рекой, водоемом или озером, он обязательно бросает одну звезду вниз. Достигнув воды, она увеличивается в размерах и распадается на множество маленьких искр. Эти искры, попав в воду, достигают дна и всплывают на поверхность в виде маленьких призрачных бумажных корабликов. Кораблики плывут к берегу, где превращаются в крохотные огоньки и следуют в спальни к своим будущим хозяевам. Это, конечно, необычные сны. Например, в одном из них мальчик увидит себя играющим на скрипке, а потом поймет, что он хочет быть скрипачом. А другой ребенок увидит себя бегущим босиком по полю с одуванчиками и перестанет волноваться из-за ерунды.

– Но есть и не очень счастливые сны, – добавила Лея. – Ведь не только счастье может побудить задуматься о чем-то и изменить нас – боль, разочарование, неудачи способны сделать это тоже.

Коля передал бинокль Ларисе, Лариса затем передала его Марианне, а Марианна – Моросику. Было бы интересно узнать о том, как блондин с точки зрения науки объяснил себе это необычное явление, но он не сказал ничего вслух.

– Ну, не будем предаваться излишней философии, – кашлянул Бирмингем. – Феладиум, так вы считаете, что Леопольд мог похитить мальчика?

– Мы это выясним, – произнес сыщик.

Лютенция возмущенно всплеснула руками.

– Я не устану повторять, что Леопольд, Амадеус и мои внучки тут совершенно ни при чем! – воскликнула пожилая фея.

– Госпожа Лютенция, угомонитесь…

– Заруби это на своем длинном носу, Феладиум Скорнелли!

– Госпожа Лютенция, я вас предупреждаю…

При каждом возгласе пожилой феи и сыщика сани резко дергались вниз или в сторону – это происходило из-за того, что олень боялся таких громких звуков. Хвостик и так чувствовал себя не в своей тарелке – он впервые в жизни летел над морем.

Но госпожа Кареглаз не заметила волнений оленя. Бросив на сыщика взгляд, полный гнева, она снова набрала в легкие воздуха:

– Мои внучки не могут иметь отношения к пропаже детей. И Амадеус с Леопольдом тоже не виноваты! Вычеркни всех их из своего списка подозреваемых, господин сыщик!

Сани резко начали падать вниз. Фея замолчала, и тогда их транспортное средство, выполнив немыслимое сальто, замерло в воздухе.

– По-вашему, госпожа Лютенция, в этом деле вообще нет подозреваемых? – потерял терпение Феладиум. – Прекратите так вопить и не мешайте следствию, иначе я буду вынужден высадить вас из саней…

– Высадить меня? Ах ты, старый башмак…

Вне себя от возмущения, фея встала и запустила в сыщика первое, что нащупала рядом с собой на сиденье – узелок с оставшимися пирогами.