Выдыхай (СИ)

Обычно я засыпаю раньше Алекса, а он задерживается до полуночи и позже, но сегодня мне не спится. Столько всего надо обдумать и осознать. Я сижу в наушниках на подоконнике, темнота дарит покой, которого мне так не хватало в последние годы. Мелодия прерывается коротким сигналом входящего сообщения, и я тянусь за телефоном, проверить, кому не спится в такой поздний час. Уже перевалило за полночь, это скорее всего Нейт. Но нет. Номер незнаком. Сердце пропускает удар, когда открываю сообщение. В нём всего одно слово: «Выходи». Вглядевшись в полумрак за окном, замечаю стоящую на углу дома машину такси и рядом с ней фигуру, которую узнаю, кажется, даже в кромешной тьме. Я борюсь с собой всего секунду, проигрываю сама себе слишком быстро. Одеваюсь неторопливо, знаю, что дождётся. Стараясь не шуметь, закрываю за собой дверь и иду к нему в последний раз.

Хорошо, что Шон не дежурит у моей двери круглосуточно, я выхожу на улицу незамеченной. Кир, ни слова не говоря, открывает для меня дверь такси, я так же, молча, сажусь. Не знаю, куда мы поедем, но доверяю ему. Глупо, конечно. Видимо, он обговорил адрес заранее, так как водитель не ждёт указаний, а сразу трогается. Он переплетает наши пальцы, и это изысканная пытка, просто держаться за руку. Всё в той же тишине приезжаем в порт и идём на яхту снова. Там накрыт стол и дрожат в высоких подсвечниках живые огоньки. Пахнет цветами, уже не теми, что были утром. Звучит ненавязчивая музыка. Всё как раньше и всё как никогда. Кир отодвигает для меня стул, затем садится сам. Разливает напитки. Мне не нужно утруждаться, говоря, чего я хочу, он знает меня наизусть — это простая вода со льдом. На тарелках лёгкий салат, ведь уже ночь. Мы молчим, и молчание сводит с ума не хуже скандалов и криков. После ужина, Кир протягивает руку, приглашая на танец. Мы двигаемся под музыку, не в силах разорвать зрительный контакт. Когда он наклоняется к моим губам, я первой нарушаю правила игры:

— С днём рождения, Кир, — говорю тихо. — Прости, я сегодня без подарка.

— Ты и есть мой самый лучший подарок, — его голос срывается и он, наконец, целует меня. Целует волшебно до дрожи в ногах. Сколько раз за эти два года мы прощались навсегда? Кажется, наша история состоит из одних лишь прощаний. Этот поцелуй тоже прощальный, безумно мягкий, плавящий моё тело в жидкую лаву. Один последний раз. Он стягивает осторожно тонкие бретельки платья, и оно падает к нашим ногам с тихим шорохом. Подхватывает меня на руки, и я обвиваю его талию ногами. Сама не замечаю, как мы оказываемся в каюте. Так хочется вобрать в себя этот миг, руки мечутся по его совершенному телу. Соскучилась. Как же я соскучилась. Кубики пресса, крепкая спина, всё это только моё сейчас. Его губы везде, сильные пальцы сминают жадно плоть, и я не боюсь возможных синяков. Наплевать. Мы движемся в танце, который отрепетировали идеально за эти годы. Танец страсти и вожделения. Восторг. Кончаем почти одновременно, но не спешим разорвать единение тел. Кир удерживает свой вес на руках, осыпая поцелуями моё лицо. Ловлю его губы, приникаю к ним алчно. Мы целуемся неистово, и я чувствую, что он готов к повторению прямо там, внутри меня. Мы растягиваем эту ночь, словно она может длиться вечно. Без слов. Тишину яхты разрывают только наши стоны и вздохи. Только шорох шёлковых простыней и плеск волн за бортом. Мой мальчик. Как же я люблю тебя. Когда падаем обессиленные на подушки, близится рассвет, и мне пора уходить. Душ на яхте слишком мал, чтобы уместиться там вдвоём, поэтому принимаем его по очереди. Мы уже одеты и готовы покинуть наше убежище, когда Кир, обняв меня, целует в макушку и говорит:

??????????????????????????

— Как бы я хотел украсть тебя снова. Я бы сделал всё иначе, — звучит слишком горько.

— Не приезжай больше, — прошу обречённо. Время сказать правду. — Я жду ребёнка. От Алекса.

Кир закрывает глаза и из-под густых чёрных ресниц льются слёзы. Не всё же мне плакать. Сжимает меня до боли, и мы долго ещё стоим, не способные расцепить руки.

— Я люблю тебя, — шепчу напоследок.

Мне уже пора. Он, как обычно, не даёт уйти одной, отвозит до дома. В тишине такси говорит по-палерски:

— Ты моё сердце, Мари. Будь счастлива.

Я киваю грустно, смахиваю предательские слезинки и срываюсь из машины почти бегом. Иначе просто не найду в себе сил уйти.

АЛЕКС