Выдыхай (СИ)

— Я не хочу понимать, — отрезаю коротко. — Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— Нет.

— Нет?

— Нет, Мари. Однажды взяв на себя ответственность за твою жизнь, я не могу теперь от этого отказаться. Это так не работает.

— Обо мне есть, кому позаботиться.

??????????????????????????

Он снова рядом, заправляет мои волосы за ухо привычным жестом, упирается своим лбом в мой.

— Просто смирись. Хочешь жить со своим музыкантом, хорошо. Я сдохну от боли, но дам тебе то, чего ты так хочешь. Я же оставляю за собой право заботиться о тебе. Так, как посчитаю нужным.

— Даже если я выйду за него замуж и рожу парочку сыновей? — уровень ярости в его глазах вырастает до небес. — Возможно, я уже беременна, Кир. Как раз собиралась ко врачу.

Его начинает трясти.

— Нет, — шепчет, прижимая меня к себе. — Нет, Мари.

Я с трудом удерживаю свои руки, не давая себе обнять его.

— Кир. Нам жизненно необходимо договориться. Давай расстанемся по-хорошему. К чему всё это? У тебя есть жена и сын, тебе есть, о ком заботиться. Я чужая невеста. Всегда была. Отзови охрану.

Он берёт себя в руки поразительно быстро.

— Это не обсуждается. Яхта так же остаётся здесь, вдруг она понадобится тебе.

— Ты не меняешься, — вздыхаю печально. — Я пойду, Алекс ждёт в машине. И, — я немного запинаюсь, не зная, как лучше сказать. — Спасибо тебе за всё, Кир. Ты чудесный, просто мы встретились не в том месте и не в то время.

Я направляюсь к выходу, желая поскорее оказаться как можно дальше. Потому что вот так стоять рядом и не обнимать его невыносимо. Но и этой малости мне не дозволено.

— Я провожу, — заявляет уверенно и пристраивается рядом.

Мы идём по территории порта, сохраняя молчание, а мне о стольком хочется спросить. Как ему живётся теперь, когда он видит? Почему он здесь, ведь завтра у него день рождения? Нравится ли ему быть отцом? Любит ли он меня? Но мы упорно молчим, пока подходим к небесно-голубой машине.

Когда открываю дверь, Кир не даёт мне сесть. Привлекает в свои объятья, нежно проводит губами по мочке уха, прикусывает шею и, вероятно, собирается поцеловать в губы. Но этому не суждено случиться — Алекс отрывает его от меня грубо, бьёт в челюсть. Они стоят друг напротив друга такие разные, я впервые вижу их рядом в реальности, и картинка захватывает своей идеальностью. Алекс страшно зол. Отгораживает меня от Кира, открывает дверь и помогает сесть в машину. Кир же стоит, засунув руки в карманы, сплёвывает кровь на тротуар и выглядит донельзя довольным. Алекс подходит и снова ударяет его в бок почти без замаха. Кир сгибается лишь на секунду, но тут же выпрямляется. Смотрит с усмешкой исключительно на меня, подняв руки вверх. И его посыл понятен: «Я не обижу твоего парня, цени». Зная, что он может в действительности, я, и правда, ценю этот жест. Алекс что-то гневно говорит ему, я не слышу, что именно, в машине хорошая шумоизоляция. Кир отвечает, всё так же, не сводя с меня глаз и улыбаясь.

Алекс запрыгивает на водительское место, и мы резко стартуем, благо движок и свободная дорога позволяют. Кир остаётся там на тротуаре смазанной чёрной тенью. Его демонстрация проста и понятна. Он не отступится.

АЛЕКС

Когда увидел, что Мари возвращается не одна, сразу напрягся. А когда этот мудак потянул к принцессе свои грабли, мне просто сорвало крышу. Хотелось избить его до полусмерти, но моя малышка рядом, это не то, что ей стоит увидеть.

— Никогда не смей приближаться к моей женщине! — был бы драконом, изо рта со словами вырывалось бы пламя. Этот козёл даже не взглянул в мою сторону, гипнотизируя Мари. Какой наглый и самоуверенный гадёныш! Подхожу ближе и наношу ощутимый удар по почкам. — Хватит мучить её, — шиплю сквозь зубы, чтобы не дай бог не услышала. Но и сейчас пацан не удостаивает меня взглядом, лыбится как ненормальный, поднимает руки, словно сдаётся, клоун.

— К твоей женщине не буду. Только к своей.

Хочется добавить, но Мари смотрит на нас. Я так взбешен, что разгоняюсь до сотни прямо в черте города. Не знаю, куда мы едем, просто туда, куда ведёт дорога. Меня отпускает уже далеко за городом, останавливаюсь на обочине и кладу голову на руль. Мари не виновата, твержу себе. Но от этого не легче — она не оттолкнула его. Когда нахожу в себе силы взглянуть на неё, картинка ранит — малышка сидит с закрытыми глазами, а по щекам сплошным потоком солёные дорожки. При этом она не издаёт ни звука. Сколько ночей она провела вот в таком беззвучном плаче с ним? А со мной?

— Мари, — зову её тихо, вытирая слёзы. Она вздрагивает, открывает глаза, смотрит, ни слова не говоря, кусает губы. Потом так же, молча, отстёгивает ремень безопасности и выходит из машины. Отступает к густым зарослям банановых деревьев на обочине, обхватив себя руками. Такая хрупкая и беззащитная. В чём-то Нейт был прав — мы рвём её на части. Осторожно обнимаю её сзади, нежно прижимая к своей груди, и мы в тишине рассматриваем туманные горы, виднеющиеся за изгибом дороги.

— Прости, малыш, — шепчу ей на ухо, — просто…

— Я понимаю, — отвечает спокойно. — По-другому никак, у вас, мужчин, никак. Право сильного. А я приз.