Выездной!

Хорошо худшего не излил, утешал себя Мордасов, давно готовился вывалить Шпындро раздумья зимних вечеров, когда кругом тишина и лишь редкие снежинки садятся на бронзового пионера Гришу. Вот, Шпын, как у нас в газетах пишут, мол, там у них военно-промышленный комплекс имеется, генералы и воротилы, значитца, денежки по-свойски делят, нами всех попугивают, а вот я так тебе скажу, Шпын, у нас тоже имеется комплекс! Знаешь какой? Момент! Вдохни поглубже! Излагаю. Комплекс жулико-выездных. Повязанных накрепко, почитай до смерти, вы тряпки да железки тащите, мы здесь народ обворовываем и вам платим ломовые цены за притащенное оттуда. Вишь и Мордасов внес свою лепту в политэкономю. Нам без вас некуда деньги деть, а вам без нас негде их - дензнаки то есть - взять. Выходит, мы повязаны общим интересом да еще каким. Наши девки торговые все в вашем щеголяют, а ваши мебеля краснодеревные, абажуры, вазоны, и прочее оплачено нами уворованными. Круг и замкнулся, но вот что обидно, мы вроде в жуликах прилюдно числимся - не шмыгай носом, не морщи лоб - а вы вроде, как цвет нации и это, Шпын, огорчает, нет социальной справедливости, не потому мне досадно, что меня жуликом считают, а потому, что тебя нет. Равенство нарушается, брат, да ты не сердись, я не со зла, а так анализирую окружающую действительность; может, когда в учебниках займу хоть одну строку: комплекс Мордасова - жулики и выездные - ну, и потом учителя скажут детям, мол, дорогие крошки, вывелось у нас такое уродливое явление, слава богу недолго продержалось, всего-то жизнь одного-двух поколений, для ее величества истории тьфу! растереть и забыть, но видели бы вы, детки дорогие, как несли себя выездные жулики, как ног под собой не чуяли, будто парили над землей и только такие, как бронзовый Гриша, все видел и все понимал и терпел, и молчал, не от трусости, а зная, что еще не настало время рухнуть этому комплексу, не создались предпосылки и общественная необходимость, и Гриша терпел; и все же, Шпын, терпеть - одно, а делать вид, будто ничего не понимаешь, совсем другое, и держу я эту речь вовсе не по злобе или желая тебя обидеть, а напротив - для укрепления нашего братства и для того, чтоб проникся ты верой - нет разницы между нами, нельзя одному быть чуть более жуликоватым, другому чуть менее, жулик он жулик и есть, вроде как дерево, возьми сосна, маленькая или большая, разве не ясно, что маленькая сосна вырастет в большую и никогда в клен, порода-то одна; и все это сказал я тебе, Шпын, только борясь за уважение к себе с твоей стороны. А то обидно! Возьми, два волка бок о бок сидят в клетке, рядком: про одного говорят - лютый зверюга, пощады не жди, а про другого, вот, мол, из него собака вывелась, лучший друг человека и тэ пэ, а волки-то - братья родные, одного помета и тот, что зверюга лютый, и тот, что прадедушка разлюбезного домашнего пса. И не говори мне про врачей наших, в песках пустынь спасающих народы мира, и про инженеров, возводящих плотины и порты, есть и такие, но мы-то знаем, про каковских речь держим. Спасибо тебе, Шпын, за участие, за внимательное слушание и там, в далеком твоем далеке, скупая на корню лабуду из Гонконга и Тайваня, всегда помни: деньги в оплату за твои поставки и я, и Настурция, и Боржомчик, и все мы уже имеем, нам никаких кредитов для товарооборотов не надо и ждем мы вас с распростертыми объятиями и торговаться не станем, одна просьба - не говори только, как тяжко вам там было, как тосковал ты и как не хватало тебе памятника Пушкину и золотых листьев на Бульварном кольце...

Мордасов поднял глаза на Филина, седая голова склонилась к Настурции; из глубин памяти Мордасова всплыло киновидение: пьяный белый офицер, кафешантан, девица с разрезом до пупа и офицер красавец-малый шепчет: "Зиночка, сожжем мосты! Жить надо страстями!" Кажется, так или примерно так, и ничего не слыша от гудения в голове, от обломков только, что прочитанного монолога для Шпындро, сетуя слезно, что монолог этот обречен на погибель, испустит дух так и не тронув ушей Шпына, цепляясь за край стола, чтобы не рухнуть на пол, Мордасов выкрикнул на весь зал:

- Сожжем мосты! Жить надо страстями!

Филин опешил, отвалился от Настурции и в этот момент из туалета, где внимательно изучил все настенные мудрости - сохранил привычку еще со студенческих лет, забавные попадались речения - выбрался Шпындро, как раз под хлесткие выкрики Мордасова: сожжем мосты... жить надо страстями!..

Шпындро сжался. Так и есть, разыгрался скандал, сейчас польется грязь: укрыться в туалете? Глупо, лучше к столу, выслушать все, как есть, а если получится, отвести удар или смягчить, или обратить все в шутку выпито ого-го - пообещав Мордасову компенсацию.