Выйди из-за тучки

— У нее выкидыши из-за резуса, тяжелое сохранение. Мертвый ребенок… Она плач детский слышать не может, меня чуть не побила за Вовку. А муж ее бросил — жестоко, грязно. У него уже кто-то был на стороне. Она не фурия. Довести до края можно любого человека, Саша, абсолютно любого, ты сам говорил. А она всего-то — матерится. Родит — перестанет.

— Извини… — резко встал он, подошел и обнял меня, успокаивая: — Правду говорят — не суди. И правда — кому, как не мне это знать. Ну перестань, Аня, улыбнись. Там не твое — понимаешь? И болеть этим не нужно — нет смысла. Я признаю, что был неправ. Судить больше никого не буду, тем более — за глаза… Давай баньку организуем?

К этому времени мы с ним научились топить баню. Парились, не особо налегая на жар — мне нельзя. Зато подолгу млели в ароматном ласковом пару, мылись с травяными напарами, со скрабом из меда, пряных специй и крупной соли. Кожа после него становится мягонькой и тонкой, пахнет летом и пряностями. А тело дышит каждой порой и радуется. В бане мы договорились больше не конфликтовать из-за других людей. На первом месте всегда должны быть интересы нашей семьи. Иначе просто не хватит сердца.

Поэтому снова о нас: Саша уже работает. Кроме него, в медпункте еще два врача — педиатр и терапевт. Чем хороша работа в поселке, так это тем, что совсем не обязательно сидеть на рабочем месте от звонка до звонка. Тем более что и вызовы часто бывают в самое неподходящее время — и в выходные, и даже по ночам. Травмы разной тяжести, острая зубная боль. Я специально интересовалась — кто те люди, которых он лечит? Оказалось, что о новом враче знают не только в близлежащих деревнях, но и в соседних поселках. Люди разговаривают, делятся между собой впечатлениями. И я не удивлюсь, если Сашу ценят не только как специалиста, но и как приятного в общении, хорошего человека. Я тоже работаю, дорабатываю последние дни перед отпуском…

Нет, это еще не все… сделано еще одно большое дело — я разобралась с Матильдой. Вынуждена была. Позавчера Саша пришел с работы и в числе других новостей, неопределенно хмыкнув, доложил:

— Матильда приходила… хотела отбелить зубы.

— Ты отбеливаешь зубы? — удивилась я.

— Нет. Так ей и сказал.

Больше он ничего не рассказывал о ее визите, но я знала про Матильду. И потому по дороге из школы зашла в «Сквознячок». Хлебный магазинчик назвали так, потому что он стоял на самом юру — в таком месте, что на его крыльце всегда тянуло сквозняком из-за соседнего здания.

Я вошла внутрь и прошла к прилавку. В очереди стояло всего три человека. А в помещении вкусно пахло свежим пшеничным хлебом, остреньким ржаным духом, пряной сдобой. Товар поступал из дровяной пекарни, которая находилась в поселке. Увидев меня, Матильда слегка приосанилась за прилавком, тяжело колыхнув при этом грудью. Я наклонилась к ней и негромко сказала:

— Матрена, даже не вздумай, ты поняла? Даже не помышляй и не пытайся. Ноги повыдергаю.

Из очереди послышался смешок, и я перевела суровый учительский взгляд туда. Мужик, что хмыкал перед этим, вдруг вспомнил:

— Ну, так и Степановна резкая была, что уж тут…

Учителей и врачей в поселке уважают, как и счетоводов (читай — бухгалтеров) с механиками. Разборки такого рода, возможно, и не самое умное и достойное дело но, повторюсь — я была вынуждена. Саша много работает, и мешать ему и мотать нервы я не позволю. Мотя будто бы поняла меня. Я надеюсь на это. Во всяком случае, я настороже и она об этом знает. За этого своего мужика я точно и ноги вырву и глаза выцарапаю. Научена… У нас с ним планы… Когда я собрала себя обратно в кучку после первой нашей ночи и проанализировала его слова и действия, то сделала очевидный вывод:

— Ты собирался сразу же делать мне ребенка. Не спрашивая моего согласия на это.

— Да, собирался, — последовал честный ответ, — но пару секунд на размышления и принятие решения я тебе дал бы. Не сомневайся.

Я сомневалась как раз не в этом, а в том, что способна была тогда размышлять, и уж тем более — принимать решения такого рода. У него все получилось бы, вот в этом сомнений не было. Я не злилась. Просто прислушалась к себе и поняла, что была бы не против. Все-таки Вовка уже большой, еще немного подрастет, и малыш будет ему уже не интересен. И Саше уже тридцать пять. Так что если мне разрешат — будем рожать. Я надеюсь, что куделинская магнитная аномалия поспособствует восстановлению моего здоровья.

Я могу бесконечно писать о Саше. Например, о том, что он сдержан со мною на людях. И я тоже не люблю выставлять чувства напоказ — в этом мы с ним похожи. Что видят люди в его отношении ко мне? Не знаю, но ни в коем разе не телячьи нежности. Был один случай — я вернулась из очередной командировки, меня не было дома два дна и ночь. Вначале нас отвезли к школе, и Саша подошел за мной туда. Мы очень соскучились и потянулись друг к другу, замирая в этом касании и говоря о чем-то… не помню. А тут рядом оказалась красивая Лидия. Она окинула нас взглядом и тихо хмыкнула. А назавтра громко высказалась в учительской: