Выиграть время

Весь превратившись в слух, Адомас вытянул шею, его глазки, не мигая, уставились на великого князя. В горле пересохло, тревожно застучало в висках.

— Пока ты гонялся за Боброком, вчера вечером прискакал гонец с русского порубежья и сообщил, что мой брат Андрей со своими полками снялся с места и подался на юг. Зачем, боярин?

— Возможно, опасается, что ты можешь разбить его и Дмитрия Ольгердовича, пользуясь их разобщенностью, и стремятся не допустить этого. Сорок тысяч мечей — не те двадцать, что были у него даже вместе с полочанами воеводы Рады.

— Так думал вначале и я. Однако утром примчался другой гонец с вестью, что Дмитрий Ольгердович в то же время, что и Андрей, оставил Брянщину, где находился до этого, и с дружинами тоже двинулся на юг. Что скажешь теперь, мой мудрый советчик?

Адомас молчал. Мысль, пришедшая в голову, была настолько пугающей, что он не решился высказать ее вслух.

— Молчишь, боярин? — усмехнулся Ягайло. — Но это еще не все. В полдень от одного из лазутчиков, что заслал ты в саму Москву, прилетал ученый голубь. Твой соглядатай доносит, что князь Владимир Серпуховский тоже подался из Москвы на Коломну… Теперь подумай хорошенько над услышанным и ответь, что все это значит.

Великий князь вскочил из-за стола, ударом ноги отшвырнул кресло, подбежал к окну.

— Зря молчишь, боярин, не станет от этого легче ни тебе, ни мне. Потому что перехитрил нас московский Дмитрий, обвел вокруг дельца, оставил не удел. Русское войско уже подходит к Дону, вскоре к нему примкнут полки обоих Ольгердовичей и дружины, оставленные в Москве с Владимиром Серпуховским. А мы, даже выступи в дорогу сию минуту, все еще будем на полпути к Мамаю. Если Дмитрию удастся навязать Орде сражение, судьба Литвы решится без всякого ее в том участия, в битве лишь между русами и татарами. Понимаешь это, боярин?

— Да, великий князь. Однако московский Дмитрий опытен и дальновиден, он не оставит границу с Литвой без защиты, не откроет нам дорогу на Русь и в ее сердце — Москву.

— Именно потому, что умен и дальновиден, он это уже сделал. Он, как никто другой, смог понять, что судьба Руси сейчас решается на Дону, а не в Литве или под Москвой. Поставив на карту все, Дмитрий готов следовать к достижению своей цели, не обращая внимания ни на какие жертвы. Он пустит нас на Русь и даже отдаст Москву, хорошо зная, что, если одержит верх над Ордой, все потерянное снова вернется к нему. Я не знаю, удастся ли ему победить Мамая, но нас он уже победил: одним ловким ходом сбросил со счетов войны десятки тысяч литовских мечей, не заплатив за это ни одним своим.

— Великий князь, уже не в наших силах изменить или хотя бы повлиять на то, что произойдет на Дону между Русью и Ордой. Своим непредвиденным поступком московский князь лишил нас этой возможности. Однако мы никоим образом не должны остаться в стороне от надвигающихся событий.

— Поэтому, боярин, давай думать, хорошенько думать. Только мы с тобой знаем всю правду о нашем сегодняшнем положении и можем найти из него выход.

Ягайло быстрыми шагами вернулся к столу, уселся на его край против Адомаса, скрестил на груди руки.

— Что нам делать, боярин?

— У обоих Ольгердовичей в основном конница; пехота, как принято у русов, посажена на телеги, к тому же они уже опередили нас на два перехода, поэтому вряд ли мы догоним их, — медленно, глядя под ноги, словно разговаривая сам с собой, начал Адомас. — Зато перед нами открыт путь на Москву, откуда мы можем ударить в спину русскому войску. Может, это и есть наша дорога, великий князь? — хитро прищурился он.

— Нет, боярин. Прежде чем мы будем в Москве или сможем угрожать князю Дмитрию с тыла, на Дону уже прогремит битва и станет известно имя победителя. Если им станет Мамай, мы с нашей жалкой помощью будем просто смешны, ежели им окажется московский Дмитрий, любые наши жертвы будут бесполезны. Поэтому забудь о Руси и Москве, боярин.

— В таком случае, что предлагаешь ты, великий князь?

— У нас только один выход — идти на соединение с Мамаем, — твердо произнес Ягайло. — Это единственный для нас путь, сулящий возможность если не самим принять участие в грядущей битве, то хотя бы не потерять при нашем бездействии лицо.

— Понимаю тебя, великий князь, это действительно наилучший для нас выход. Двинувшись навстречу Мамаю, мы будем чисты во всех случаях, при любом исходе сражения: Мамай сам ввязался в бой с князем Дмитрием, хотя мог уклониться от него и дождаться нас. Я верно понял твою мысль, великий князь?

Ягайло усмехнулся, опустил глаза. И Адомас наконец догадался, почему тот был так спокоен и при его встрече, и в продолжение всего разговора. Просто великий князь уже давно все обдумал, взвесил, сделал из сложившегося положения выводы, и ничьи слова и доводы не могли его в них поколебать. Он позвал Адомаса совсем не для того, чтобы советоваться, а дабы сообщить уже принятое им самостоятельно решение.

Ягайло встал, подошел вплотную к Адомасу.