Выигрыш

— Придворный чародей граф Саффолд к вашим услугам, мисс… — он выдержал многозначительную паузу, но девушка этого не заметила, с ужасом смотря на него своими голубыми глазами:

— Вы — граф Саффолд? — прошептала она, слегка побледнев.

— С утра, во всяком случае, я был им, — Грегори нахмурился, гадая, чем его имя так могло напугать её.

— О, тогда, наверное, мне не стоит так долго находиться с вами наедине!

— Не думаю, что об этом кто-нибудь узнает, — сухо ответил он, слегка задетый ее словами. Но девушка покачала головой:

— Нет, я не хочу причинять вам еще неприятности. Простите и спасибо!

Прежде чем граф успел спросить, какие неприятности она уже ему причинила, девушка почти бегом бросилась по тропинке и скрылась за кустами.

— Ну, Министр, а ты что скажешь? — лорд-чародей внимательно посмотрел на пса, — Что ты думаешь о голубоглазых красавицах и неприятностях, которые они могут причинить мне?

Пес молчал с таким видом, будто действительно имел свое мнение по данному вопросу. Вздохнув, Грегори свистнул, подзывая его к ноге, и зашагал к дому.

Глава 2

Феба буквально ворвалась в особняк на Гро́у-сквер, вихрем взметнулась на второй этаж, на ходу срывая шляпку. Всю дорогу из парка она оглядывалась, девушке казалось, что лорд-чародей будет преследовать её. Курт высунул на шум свою всклокоченную голову — он спал после того, как всю ночь простоял за рулеткой, пока Феба очаровывала нового гостя, — и хмуро взглянул на свою хозяйку:

— И могу я узнать, чего ты так расшумелась?

Она покачала головой и зашла в свою комнату, но бывший денщик всегда отличался настойчивостью, особенно когда дело касалось Фебы. Хромая, он зашел вслед за ней в комнату и недовольно осмотрелся. В отличие от роскошных залов игорного дома, личные покои хозяйки дома были более чем скромными. Спальню Фебы можно было принять за комнату служанки, если бы не портьеры на окнах, призванные говорить посетителям о благополучии и процветании. Девушка села на узкую кровать и хмуро посмотрела на стоящего в дверях Курта:

— Ты что-то хотел?

— Всего лишь узнать, как прошла твоя встреча с Ка́вершемом.

Она неопределенно пожала плечами, совершенно не желая рассказывать ему ни о непристойных предложениях старого герцога, ни о том, как он прижал ее к себе, целуя слюнявыми губами, при этом одной рукой пытаясь проникнуть за корсаж платья. От него пахло старостью и болезнью. С большим трудом ей удалось вырваться из его цепких рук и убежать.

— Могло быть и хуже, — она вздрогнула от воспоминаний, затем встала, решительно налила кларет в бокал, выпила и продолжила, понимая, что правду не утаишь, — Он предложил мне свое покровительство.

— Да? — Курт оживился, — И что ты?

Она с укором посмотрела на старого слугу, ставшего скорее её другом:

— Конечно, я отказала! — Феба залпом допила вино и поставила бокал на стол, Курт неодобрительно покачал головой:

— По-моему, ты делаешь глупость. Пока Кавершем настроен благожелательно, ты сможешь получить с него гораздо больше, чем если он вдруг скупит все наши долги и предложит тебе выбор: или он, или долговая тюрьма.

— Что-то мне подсказывает, что даже тогда я предпочту тюрьму, — мрачно отозвалась девушка, — это будет надежней, чем сомнительная милость старого герцога.

— Ну и глупо! — слуга, который уже много лет был, скорее, ее другом, пожал плечами и, повернувшись, направился к выходу, — У нас заканчивается кларет, надо заказать закуски, и вчера в фаро кто-то сорвал банк. Снова расходы.

— Я разберусь! — Феба устало провела рукой по лбу, — пожалуйста, посмотри, чтобы горничные всё убрали в залах, нам скоро открывать заведение.

— И им, между прочим, тоже надо платить… — пробурчал Курт так, чтобы девушка слышала. Она обреченно покачала головой, села за небольшой секретер, заваленный бумагами, и вновь закрыла лицо руками. На этот раз слез не было, Феба выплакала их все, когда бежала от Кавершема и подвернула ногу. Тогда было больно, а потом… Все было просто как в готических романах, которые она так любила читать еще в имении мужа.

Тогда в парке огромный черный пес неслышно, словно в древних легендах, подошел к ней и ткнулся в руку холодным носом. А затем появился его хозяин. Феба легко вспомнила красивого высокого стройного мужчину, одетого по последней моде в костюм для верховой езды. Его галстук был безупречно повязан, сапоги начищены до блеска. На жилете в тонкую белую и желтую полоску не висело ни одной цепочки с брелоками, которыми так грешили в этом сезоне все столичные модники. Он наверняка не носил корсет и не подбивал плечи фрака ватой, чтобы казаться более мужественным.

Рыжевато-каштановые волосы, вопреки моде, не завитые и не напудренные, были просто стянуты черной лентой на затылке, серые глаза смотрели достаточно дружелюбно, а аристократических черт лица не портили даже достаточно резкие складки у рта. К тому же около его глаз были мелкие морщинки, говорившие о том, что граф любит посмеяться, но все же что-то во всем облике лорда-чародея подсказывало, что лучше не вставать у него на пути.