Выигрыши

– О да, – сказал Фелипе. – Конечно, все будет необыкновенно. Целыми днями можно лодырничать…

– Ну, это зависит от вас, – сказал Рауль. – Вы любите читать?

– Конечно, – сказал Фелипе, изредка заглядывавший в выпуски серии «Растрос». – А как вы думаете, здесь есть бассейн?

– Не знаю. На грузовом судне вряд ли. Придумают что-нибудь вроде большого деревянного корыта с тентами, как в третьем классе па больших пароходах.

– Да что вы, – сказал Фелипе. – С тентами? Вот здорово.

Рауль снова раскурил трубку. «Опять, – подумал он. – Опять несносная пытка, опять красивая статуя, из которой раздается глупое бормотание. И все это приходится выслушивать, прощая, точно дурак, пока не убедишься, что не так уж он ужасен, что все юноши таковы, что нельзя требовать чудес… Иначе надо стать анти-Пигмалионом, окаменителем. А что же потом, потом? Иллюзии, как всегда. Вера, что вдохновенные слова, книги, которые вручаются с таким жаром, с отчеркнутыми абзацами и разъяснениями…»

Он подумал о Бето Ласьерве, о заносчивой усмешке, появившейся у него в последнее время, нелепых встречах в парке Лесама, разговорах на скамейке, неожиданном финале, о Бето, беспокоящемся о чужих деньгах, как своих собственных, о словах, наивно порочных и вульгарных.

– Вы видели старикана в каталке? – спросил Фелипе. – Вот картина. Какая у вас красивая трубка.

– Да неплохая, – сказал Рауль. – Курится хорошо.

– Наверно, я тоже куплю себе трубку, – сказал Фелипе и покраснел. Этого, конечно, не следовало говорить, опять собеседник примет его за мальчишку.

– В портовых городах вы сможете найти все, что пожелаете, – сказал Рауль. – А впрочем, если хотите, я могу дать вам одну из моих трубок. У меня всегда есть две-три трубки про запас.

– Правда?

– Конечно, курильщики любят порой менять трубки. Здесь, па пароходе, вероятно, должны продавать хороший табак, но, если хотите, я могу предложить вам свой.

– Спасибо, – сказал Фелипе порывисто. Его переполняло счастье, хотелось сказать Раулю, как ему приятно беседовать с ним. Они могли бы поболтать и о женщинах – ведь он выглядит совсем взрослым, многие давали ему девятнадцать и даже двадцать лет. Без особого удовольствия он вспомнил о Негрите, – должно быть, она уже в постели и, наверное, хнычет, как дурочка, оставшись под командой тетушки Сусаны, властной и злой как черт. Было странно думать о Негрите, когда он разговаривал с таким пижоном. Вот кто посмеялся бы над ним. «Ох, и баб у него, наверное!» – подумал Фелипе.

Рауль попрощался с Лопесом, который отправился спать, пожелал спокойной ночи Фелипе и медленно поднялся по трапу. Нора и Лусио шли следом за ним; кресла дона Гало нигде не было видно. Как только ухитрился шофер притащить дона Гало на мостик? В коридоре он встретил Медрано, который спускался по внутреннему трапу, покрытому красной дорожкой.

– Вы уже разыскали бар? – спросил Медрано. – Он здесь, наверху, рядом со столовой. К сожалению, в одном зальчике я обнаружил фортепьяно. Правда, всегда есть надежда оборвать ему струны.

– Или так расстроить, что любая музыка будет звучать, как произведения Кренека.

– Ого-го! – сказал Медрано. – Вы бы вызвали гнев моего друга Хуана Карлоса Паса.

– Мы быстро бы помирились, – сказал Рауль. – С помощью моей скромной коллекции пластинок додекафонической музыки.

Медрано с любопытством посмотрел на него.

– Ладно, – сказал он, – видимо, все будет лучше, чем я предполагал. Нельзя начинать пароходное знакомство с таких разговоров.

– Я тоже так считаю. До сих пор я беседовал в основном на метеорологические темы с небольшими отступлениями об искусстве курить. Ну что ж, пойду познакомлюсь с этими залами наверху, – возможно, найду там чашечку кофе.

– Найдете, и превосходного. До свидания, до завтра.

– До завтра, – сказал Рауль.

Медрано разыскал свою каюту в коридоре левого борта. Чемоданы лежали неразобранные, но, скинув пиджак и закурив, он стал бесцельно слоняться по каюте. Может быть, это как раз и называется счастьем. На маленьком письменном столе лежал конверт на его имя. В конверте он нашел открытку с приятными пожеланиями от «Маджента стар», расписание завтраков, обедов и ужинов, распорядок дня на борту и список пассажиров с указанием занимаемых ими кают. Так, он узнал, что рядом с ним поселились Лопес, семейство Трехо, дон Гало и Клаудиа Фрейре с сынишкой Хорхе; у всех были нечетные номера кают. В конверте также лежал листок, в котором на французском и английском языках доводилось до сведения господ пассажиров, что по техническим причинам будут закрыты двери, ведущие в помещения нa корме, и высказывалась просьба не нарушать правил, установленных судовой администрацией.

– Черт возьми, – пробормотал Медрано. – Даже не верится.

А почему бы и нет? Был же «Лондон», инспектор, дон Гало, черный автобус и почти тайная посадка. Так почему не поверить в то, что среди дюжины выигравших в лотерею оказалось два преподавателя и учащийся из одного колледжа. Но еще более удивительным казалось то, что в коридоре парохода можно было запросто говорить о музыке Кренека.

– Тут не соскучишься, – сказал Медрано.