Выигрыши

– Позвольте, позвольте. – Доктор Рестелли начинал петушиться, что особенно забавляло Лопеса. – Я далек от мысли защищать всякое деяние правительства, однако, будучи профессором истории, я умею сравнивать и могу заверить вас, что нынешнее правительство и вообще большинство правительств проявляют умеренность и сохраняют равновесие в отношении, не спорю, весьма достойной уважения частной инициативы, которая нередко стремится завладеть тем, что не может быть ей предоставлено без ущемления национальных интересов. И это, милостивый государь, касается не только противодействующих сил, но и политических партий, общественной морали и городского управления. Во что бы то ни стало надо избежать анархии, пусть даже в самых зародышевых формах.

Бармен начал разливать кофе с молоком. Он с большим интересом прислушивался к разговору, шевеля губами, словно повторял наиболее выдающиеся мысли.

– А мне чай и побольше лимона, – приказал дон Гало, по глядя на бармена. – Да, да, все сразу начинают толковать об анархии, а ведь совершенно ясно, что настоящая анархия – это официально существующая, прикрытая законами и уставами. Вот увидите, и это путешествие окажется отвратительным, по-настоящему отвратительным.

– Почему же тогда вы согласились поехать? – спросил словно невзначай Лопес.

Дона Гало заметно передернуло.

– Позвольте, это совершенно разные вещи. Почему я должен отказываться, если я выиграл в лотерее? К тому же недостатки выявляются всегда постепенно, на месте.

– С вашими воззрениями вы должны были заранее предвидеть все здешние недостатки, вам не кажется?

– Конечно. Ну, а вдруг случайно все получится хорошо?

– Иными словами, вы признаете, что государственная инициатива в некоторых случаях может быть удачной, – сказал доктор Рестелли. – Я лично стараюсь проявить понимание и стать на место официального лица. («Ты просто мечтаешь об этом, неудавшийся депутатик», – подумал Лопес, скорее с симпатией, чем со злорадством.) Бразды правления – это слишком серьезная вещь, мой уважаемый оппонент, и, к счастью, они находятся в надежных руках. Быть может, не совсем энергичных, но весьма благонамеренных.

– Наконец-то, – сказал дон Гало, решительно макая гренок в чай. – Вот уж и сильное правительство. Нет, сеньор, надо развивать более интенсивную торговлю, более широкое обращение капитала, благоприятные возможности для всех, разумеется в определенных рамках.

– Одно другого не исключает, – сказал доктор Рестелли. – И все же необходима власть, бдительная, с широкими полномочиями. Я сторонник и палладии демократии в Аргентине, но тот, кто путает свободу с распущенностью, находит в моем лице яростного противника.

– А кто говорит о распущенности, – сказал дон Гало. – В вопросах морали я такой же ригорист, как любой другой, черт возьми.

– Я употребил это слово в ином смысле, однако, раз вы восприняли его в обиходном значении, я рад отметить, что в данном вопросе наши взгляды совпадают.

– А также в оценке мармелада, он, кстати, очень вкусный, – сказал Лопес, которому страшно наскучил этот разговор. – Не знаю, заметили ли вы, но вот уже некоторое время мы стоим на якоре.

– Какая-нибудь поломка, – с удовлетворением сказал дон Гало. – Человек! Стакан воды!

Они вежливо приветствовали приход доньи Пепы и остальных членов семьи Аресутти, которые с красноречивыми комментариями расположились за столиком, где было больше масла в масленке. Пушок шел не торопясь, словно давая всем возможность как следует полюбоваться своей пижамой.

– Добрый день, как дела? – сказал он. – Видали, что творится. Мы торчим напротив Кильмеса, стоим на месте.

– У Кильмеса! – воскликнул доктор Рестелли. – Не может быть, юноша, наверное, это Уругвай!

– Да я узнал газгольдеры, – уверял Пушок. – Вон моя невеста не даст мне соврать. Видны дома и заводы, говорю вам, это Кильмес.

– А почему бы и нет? – сказал Лопес. – Мы предполагали, что наша первая остановка будет в Монтевидео, ну а если мы идем в другом направлении, например на юг…

– На юг? – сказал дон Гало. – А что нам там делать, на юге?

– Что делать?… Думаю, сейчас мы это узнаем. Вам известен маршрут? – спросил Лопес у бармена.

Бармен признался, что маршрута не знает. Вернее, знал до вчерашнего дня; судно должно было следовать до Ливерпуля с восемью или девятью остановками. Но затем вдруг начались какие-то переговоры с берегом, и теперь он решительно ничего не знал. Бармен прервал свои объяснения, чтобы выполнить срочный заказ: Пушок просил подлить молока в кофе, и Лопес с растерянным видом обернулся к своим сотрапезникам.

– Придется поискать какого-нибудь офицера, – сказал он. – Вероятно, у них уже есть новый маршрут.

Хорхе, который успел подружиться с Лопесом, пулей подлетел к ним.

– Сюда идут все остальные, – объявил он. – А вот матросов совсем не видно. Можно мне сесть с вами? Кофе с молоком и хлеб с мармеладом, пожалуйста. Вон идут, про которых я вам говорил.